Она и он на узкой полоске освещенной авансцены. Она — совсем молодая ещеженщина, взволнованная, испуганная, полная тревоги и нежности. Он тоже очень молод, порывист, страстен и влюблен. Оба говорят много, то убеждая друг друга в чем-то, то забывая аргументы спора. И их диалог может длиться вечно, ибо возник, когда появились на земле Она и Он и полюбили друг друга.
Собственно говоря, такой диалог — кульминация любого спектакля Талгата Теменова, вершина сюжета и его внутренняя цель. Какой бы автор ни игрался — Чингиз Айтматов, как в только что описанной сцене, или Валентин Ежов (поставленная к юбилею Великой Победы «Соловьиная ночь»), — главное, это диалог мужчины и женщины, двух миров, полных тайн друг для друга, психологических парадоксов и мировоззренческих откровений. Эта тайна неизменно манит режиссера Теменова, наполняя его спектакли неожиданной поэзией и отодвигая бытовую конкретику на второй план.
Народный артист Казахстана, известный кинорежиссер (фильм «Кочевник», который он снял вместе с Сергеем Бодровым и Иваном Пассером, вызвал резонанс далеко за пределами бывшего СССР) Талгат Теменов возглавил Казахский ТЮЗ города Алматы пять лет назад. Театр, имеющий славную историю (у его истоков стояла сама Наталья Ильинична Сац, фигура абсолютно культовая для детского театра), но, как известно, сцена — искусство сиюминутное, и былые заслуги мало помогают в разговоре с сегодняшним зрителем. А Теменов путь к этому зрителю нашел, причем не делая никаких революций. Он не стал ставить Шекспира в подземном переходе или превращать актрису Аркадину в голливудскую звезду. Он просто воспитал труппу, способную воплотить на сцене любую ситуацию с кинематографической степенью естественности. Именноэто качество потрясло московскую публику во время недавних столичных гастролей Театра им.Мусрепова, которые почтил своим вниманием чуть ли не весь кинобомонд от Соловьева до Аринбасаровой. Иногда возникало ощущение, что актеры играют сцены «на крупных планах», настолько их манера игры лишена всякого наигрыша, настолько точны реакции и оценки.
Теменов не гонится за экзотикой. Ему не надо превращать своих героев в царей и цариц, отправлять их в незапамятную древность. Ему интересны самые обыкновенные люди, и он умеет показать их уникальность. Поэтому режиссерский взглядТалгата Теменова упал на раннюю повесть Чингиза Айтматова «Тополек мой в красной косынке». История Ильяса и Асель — простая, могла случиться где угодно и с кем угодно, местами очень узнаваемая, понятная. Режиссер вместе с художниками Бахытом Сраиловым и Алией Абдикаримовой и не скрывают ее обыденности. Акцент в декорации делается, к примеру, на кузов грузовика, за рулем которого трудится Ильяс, что зрителю дает четкую ассоциацию: да, это Советский Союз, середина XX века. Но нарочитых акцентов нет, это лишь фон для основного действия. Такая же сдержанность в костюмах. В центре внимания — психология отношений героев.
Театр Теменова странным образом соединяет традицию и свежесть интонации. Инсценировка айтматовской
повести (ее делал сам режиссер), на первый взгляд, проста. незамысловата. Есть даже роль, обозначенная Автор. Сакен Ракышев играет его умудренным годами человеком, почти бесстрастно начинающим свой рассказ. В этом тоже можно усмотреть традицию, берущую свое начало от знаменитых спектаклей-инсценировок Художественного театра. Поворотный круг меняет место действия, появляется и исчезает необходимый реквизит… Первая встреча главных героев: Ильяс погружен в ремонт грузовика, Асель спешит по хозяйственным делам. Пока еще никаких слов не сказано, только взгляды. Симпатия возникает медленно, исподволь. Уверен, что режиссер Теменов не случайно вновь и вновь обращается к этому сюжетному архетипу (в «Соловьиной ночи» Ежова ситуация похожая, лишь осложненная тем, что парень — русский солдат, а девушка -немка, и встречаются они в освобожденном советскими войсками Берлине). Режиссер предлагает зрителю поломать голову над этой тайной: что происходит в момент первого взгляда? И что можно в этот первый момент предсказать?
Молодежь труппы Театра им. Мусрепова — в бопьшинстве своем выпускники Алматинского театрального художественного института им. Жургенева — умением играть этот момент первой встречи владеет в совершенстве. Исполнитель роли Ильяса Жулдызбек Жуманбай играет его по-мальчишески непосредственным, иногда даже наивным. И в чем-то этот Ильяс останется мальчишкой на всю жизнь. Но настсоящую палитру чувств развернет актер в сцене встречи Ильяса с сыном: здесь и гордость, и обида, и боль расставания, и осознание непоправимых ошибок. Еще сложнее выстраивает роль Асель Аида Жантилеуова. Ее героиня как будто и не меняется внешне, но внутренние изменения произошли огромные: она стала взрослой женщиной, чувствующей свою ответственность и за сына, и за человека, который полюбил ее, и за их семью, и готовой принести в жертву этой ответственности свое неугасшее юношеское чувство. Этот актерский дуэт полон акварельной нежности мазка и, одновременно, насыщен эмоциональной силой, он увлекает узнаваемостью ситуаций, но в то же время заставляет задумываться над прихотливостью людской судьбы.
Но главным героям не уступают и исполнители, как сказали бы кинематографисты, ролей второго плана — Едил Рамазанов (Байтемир) и Шынар Кабышева (Кадиша). Рамазанов играет Байтемира сильным, мужественным человеком, искренне любящим Асель, относящимся к ней даже по-рыцарски. И невозмутимая Кадиша у Кабышевой в какой-то момент становится женщиной, нежной и несчастной. Вообще, актерский ансамбль в спектакле Теменова — отличный, и, думается, это стремление к ансамблевому театру сознательное.
Здесь следует сказать об одном обстоятельстве, которое нельзя не учитывать, говоря о спектаклях Театра им. Мусрепова. Алматы – город двуязычный, здесь говорят и на казахском, и на русском. Поэтому слектакли на казахском языке обязательно переводятся на русский, чтобы не исключать из театрального процесса часть потенциальной аудитории. Бессменный диктор-переводчик Асель Калиева также вписывается в ансамбль спектакля,
точно найдя манеру чтения русского текста — вроде бы вполне нейтральную, даже бесстрастную, но при этом верно расставляющую смысловые и эмоциональные акценты.
Теменов делает ставку на молодежь, что, в общем, естественно для главного режиссера ТЮЗа. Для него важно ощущение открывающейся безграничной жизненной перспективы, которое любой, самый трагический сюжет, наполняет скрытым оптимизмом. Юность для него — время любви, время переустройства мира, и хотя герои спектаклей Теменова не всегда пишут стихи или картины, они — поэты по своей сути, романтики. Несомненно, таким романтиком является айтматовский Ильяс, таким романтиком является и сержант Бородин из «Соловъиной ночи». Они ошибаются, рискуют собственным благополучием, а иногда и жизнью, но они живут в увлекательном поиске самих себя, горя страстями, мучаясь сомнениями, не принимая на веру привычные аксиомы.
Думаю, что не ошибусь, если скажу, что этот герой-романтик, отчасти, воплощает лирическое «я» режиссера Теменова. Он тоже, строя свой театр (разговор о Теменове-кинорежиссере выходит за рамки данной статьи), не слишком ориентируется на расхожие стереотипы. Например, он ставит под сомнение разницу в манере игры на сцене и в кино. Напротив, он убежден, что естественность кинематографа можно и нужно возвратить в театр. И в этой убежденности он напоминает молодой театр «Современник», который поражал своих зрителей именно отсутствием привычных театральных штампов, отсутствием «яркой, выразительной» игры.
Вообще Теменову-режиссеру свойственна кинематографичность мышления. Свои спектакли он выстраивает, словно монтируя между собой большие массовые сцены и сцены-дуэты, где важен каждый нюанс, интонация, взгляд. Ему иногда словно не хватает «пролетов» камеры, которые оттенили бы переживания героя, и тех самых крүпных планов, о которых уже үпоминалось: лицо во весь экран и глаза, в которых отражается мир.
Впрочем, динамики в спектакле «Тополек мой в красной косынке» хватает и без киноприемов. Стихия мужского танца (Дебют в качестве хореографа-постановщика примы Алматинского театра оперы и балета им. Абая Куралай Саркытбаевой) захлестывает сцену и переносит нас в бескрайнюю степь, где можно надеяться только на плечо друга и верить только его слову. И есть в этом танце какая-то вневременная правда, не связанная с реалиями советской эпохи, но зато заставляющая задуматься над сущностью людского бытия. В финале Ильяс остается один, и только этот танец перебивает его мысли. Возникает почти чеховская тема: «Они летят и будут лететь, какие бы философы ни завелись среди них; и пускай Философствуют, как хотят лишь бы летели… »
ТеатрТалгата Теменова возникает не только на перекрестке разных искусств. Он возникает на перекрестке культур: казахские артисты играют произведение киргизского писателя в традициях русского психологического театра. Возможно, для сегодняшнего Казахстана такой культурный сплав и не уникален, возможно, он — скорее даже правило, нежели исключение, но это нисколько не умаляет его значимости. Взаимодействие культур всегда заключает в себе огромный потенциал, и Теменов, как художественный руководитель, отлично это понимает, поэтому в его планах — приглашение на постановки ведущих деятелей мирового театра. Вывод же из вышесказанного прост и стар, хотя в сегодняшней суете многие его забывают: в центре внимания всегда -человек. Его надежды и чаяния, его страхи и восторги, его боль и полет. И каждая культурная традиция, каждый стиль, каждая манера могут внести свою лепту в раскрытие этой темы. И все равно тема не будет исчерпана.
…Она и он расстаются. Он отходит нетвердыми шагами, словно не видя ничего вокруг себя. Она едва сдерживается, чтобы не броситься к нему на шею, чтобы не поцеловать в последний раз, ибо истиннуюлюбовь даже предательство не может убить. Ибо была в их жизни эта Встреча, и все драматические сюжеты сошлись на них в эту минуту, и влюбленные всех времен были на их стороне. И по древнему закону мир отразился в этих двоих как в капле воды.