Альманах «ТАМЫР» №5 сентябрь-декабрь 2001 г., Читать онлайн

Алишер Акишев. ЛАБИРИНТЫ АРТА ВИРАЗА

Алишер Акишев

 ЛАБИРИНТЫ АРТА ВИРАЗА

  «Каждая книга говорит о других книгах и состоит только из других книг»[i]

 Арда Вираз Намаг или «Книга Арда (праведного) Вираза[ii]» – позднезороастрийское, по ряду признаков. эзотерическое сочинение. Известны его списки на пехлеви, персидском и пазандском санскрите. По содержанию сочинение архаично и, наряду с такими пехлевийскими текстами как Денкард, Нирангистан, Зенд-и Бахман яшт, Большой Бундахишн и Дадистан-и Дэник, считается одним из наиболее сложных для понимания.[iii] Древнейшим из дошедших до нас списков АВН является копия пазанд-санскритского списка, составленная в 1410 году. Она хранится в Мюнхене.[iv] Науке АВН стала известна с 19 века. Манускрипт был переписан в 1810 или 1820 гг. парсийским  дастуром (наставником веры) Асачжи Ноширванчжи. На пехлеви его имя звучит как  Аспэндан Анушахраван[v]. Можно ломать голову, действительно ли списки АВН аутентичны, не были ли они многократно искаженными, мало понятными для непосвященных, или их попросту дописывали или пересказывали на протяжении веков на злобу дня, по случаю, по насущной необходимости или по прихоти.[vi]

Впервые перевод на английский c персидского и гуджарати сделал Дж. А. Поуп в 1816 г. В 1872 г проф. Мартин Хауг из Мюнхенского университета с помощью Веста опубликовал свой перевод АВН с пехлеви в Бомбее и Лондоне. В 1902 г. АВН перевели М.А. Бартолеме (на французский) и Дж. Дж. Аза. Перевод М. Хауга в 1917 году был заново опубликован в 7 томе “The Sacred Books and Early Literature of East,”  в разделе «Древняя Персия».[vii] В 1992 г. Ф. Мюллер перевел АВН на немецкий. В 1904 г. индийский ученый, парс Кайхосров М. Джамаспаза  опубликовал пехлевийскую версию АВН на гуджарати. Позднее он же сделал некоторые уточнения к переводу АВН Хоугом и Вестом.[viii] В 1975 г. Вальтер Беларди опубликовал с комментариями «Пехлевийскую книгу праведного Вираза» в Риме.[ix] Этот перевод учел современные трактовки многочисленных «темных мест» в АВН, дополнения и поправки к переводу М. Хауга.

Книга Арда Вираза невелика. Тем не менее, она интересовала не только специалистов по истории религий и зороастризма, но и лингвистов, и этнологов. Не меньше, чем «Откровение Иоанна Богослова», АВН вызывает и тревожные, и прихотливые  ассоциации. Кому-то на ум приходили аналогии пехлевийского сюжета с «Божественной комедией» Данте: Ж.Ж. Моди, Мигель Асин Паласиос, Теодор Сильверстейн, К. Залеман,  И.С.Брагинский.[x] Однако о “Divina commedia”, о беседах Данте с Магомедом и Вергилием знают понаслышке если не все, то многие, а Арда Вираз намаг – из числа диковин. Были и есть экзотические изыски, так сказать, «в духе Карлоса Кастанеды»: первоначальный характер ведийской сомы и хаумы Авесты в связи с «наркотиком кави Виштаспы» в «Арда Вираз Намаг»; bang/mang – белена, гармола, дурман, конопля или эрзац мухомора? Идея кажется экстравагантной, но этим задолго до появления Кастанеды серьезно занимались последователи культурно-микологической школы Р.Г. Уоссона,[xi]  а также В. Хеннинг[xii], Г. Бэйли[xiii], А. Грантовский[xiv]. Наиболее полное исследование, посвященное этой проблеме, принадлежит В.С. Флаттери и М. Шварцу, которые отождествляют манг Виштаспы с Peganum garmala, могильником, адыраспан, по-казахски.[xv] М. Элиади[xvi] АВН интересовала в связи с компаративными исследованиями структурно-типологических характеристик шаманизма и «техники экстаза».

О праведном Виразе, авторе этого очень интересного и важного для понимания проблем заимствований или типологических параллелей в мировых религиях сочинения, известно немногое. Собственно говоря,  о нем мы знаем лишь то, что, записал с его слов некий дабир. Согласно книге, АВ был зороастрийским священником–дастуром, самым праведным (Арта) и лучшим из всех. Может быть, он был зоратуштротэма, «зороастрейшим из зороастрийцев», главой зороастрийской общины. Это примерно соответствует христианскому «преосвященство» или «пресвитер». В АВН есть явные поздние вставки. Сочинение, как и многие позднезороастрийские сочинения на языке пехлеви, в процессе неоднократных переписок комментировали, дополняли и «модернизировали», нередко внося противоречивые интерполяции. В книге 111 параграфов или фаргардов. Есть ощущение, что некоторые из них вписаны позднее основного состава.

Говориться, что есть сведения, что АВ называли Нишапурпухр. Не исключено, что это нечто вроде нисбы. Может быть, он был родом из Нишапура?

О времени его жизни можно лишь догадываться. Иранисты Хауг и Нюберг считали автора зороастрийским ученым из числа тех, что во времена Сасанидов находились в очередном ожидании пришествия мессии – саошьянта. Они искали в небесах знамения его рождения – падающей звезды, а между тем составляли комментарии к Авесте и писали наставления праведности – андарсы.

В книге говорится, что Арда Вираз прошел через «Мост Разделения» – Чинвад и совершил путешествие в зороастрийские Рай (vahisht, garodmana) и Ад (duzakh). В те времена, в Эран-шахре было великое шатание и смятение в умах зороастрийцев. Во всем обвиняли Александра Македонского. Ясное дело:  Александр – «дьявольское отродье», «румиец», разоритель Ирана. Во всяком случае, так утверждает писарь – дабир, записавший АВН. Люди изверились и  пребывали в смятении. Предписания праведности нарушались, все и вся подвергалось сомнению. Поднялись еретические движения, расплодились гетеродоксы. Раскол различных религиозных конфессий проходил даже по одной семье: «брат пошел на брата». Стоит ли удивляться, что со временем пришло понимание необходимости реформ.[xvii] Как водится, многие ортодоксы под реформацией понимали по преимуществу реставрацию. Ее и провел магупат магупатов Кирдэр. Он пользовался большой властью и, в результате, поскольку человек слаб, стал настолько тщеславным, что возомнил себя спасителем. По приказу поверх триумфальных рельефах парфян и Сасанидов высекали надписи и в его славу тоже, хотя власть в Иране  в те времена была светской.

Пригретые властями религии имеют склонность раздуваться от чванства. И тогда их первосвященники становятся не святыми, а лицемерными святошами, они преисполняются снобизмом и фанаберией и создают инквизицию.

Чтобы переосмыслить и покаяться, очистить веру изнутри, начинать надо было, как полагается, с душ и мозгов людских. И реформаторы и реставраторы сходились в одном: необходимо отыскать некое начало или точку опоры. Ортодоксы трактовали это как обращение к истинной чистоте истоков «примитивной» религии, к первым словам Заратуштры Спитамида и Кави Виштаспы.

Такой задаче призваны были послужить описанные Арда Виразом картины воздаяния умершим в потустороннем мире. В АВН каждый умерший типизирует важнейшие «грехи людские». Живым, познакомившимся с этим эзотерическим знанием, тем самым преподавался поучительный урок и назидание.

Ортодоксальный зороастризм (маздаясна), в отличие, например, от буддизма,  ориентирован на строгую дуалистическую систематизацию. В нем осознана сама возможность (или необходимость) такой систематизации. И, все-таки, существенной считалась лишь потенциальная возможность строгой логической и системной организации, некое идеальное упорядочение. Зороастризм – это, прежде всего, естественная философия, нравственная этика, вера естества. Изначально, логика учения Зороастра была ориентирована на свободу духа истины и нравственную безопасность мысли, ищущей правду, т.е. на свободу воли. К сожалению, и христианский клир, и исламские проповедники, даже те, что помнят об авраамическом происхождении иудаизма, христианства и ислама, за исключением разве что некоторых мутазилитов и суфиев, зачастую склонны отрицать иные свои истоки. Для всех них зороастризм это дикое язычество, в лучшем случае, ересь, даже синоним ереси: занадика. Но как знать, может быть, это конфликт детей с отцами лишь вылитый в форму конфессионального противостояния.

Доказано: зороастризм и Веды воспитали Платона и Анаксимена так же, как последние вместе с Аристотелем, софистами и неоплатониками – суфиев. Теория космологии  Анаксимена считается исконно европейской, чуть ли ни прахристианской, а ведь корни ее именно в культуре зороастрийцев. В Европе ни о Платоне, ни о Анаксимене, ни об Аристотеле вообще ничего не знали и так продолжалось  вплоть до эпохи Возрождения. Да и узнали-то о них здесь благодаря трудам мусульман-суфиев, причем не раньше 12 века.

Анаксименова идея «апейрона» («беспредельное»)[xviii] повторяет зороастрийскую концепцию «безначального света». Обычно переводят: «беспредельное». Перевод неудачен. Зороастрийцы вкладывали в термин философский смысл: «пространство-время-ноль». Есть мнение, что эту концепцию у зороастрийцев  восприняли и  даосы Китая, а позднее и великий суфи Баха ад-Дин Накшбанди.[xix] Сам же Платон намеревался уехать в Персию: он мечтал о тонкостях «учения магов». Но отравили Сократа, да к тому же началась греко-персидская война. Так и не удалось ему это осуществить.[xx] Странное дело, с Сократом и Платоном связано двусмысленное выражение «истина дороже». Некоторые считают что тут замешаны деньги. Я думаю, ни Платон, ни Заратуштра, ни Баха ад-Дин Накшбанди[xxi] не мерили истину на деньги. Зороастризм – это и философия и этика (modus vivendi) честного, правдивого и порядочного труженика; это мышление того, кто живет в миру, старается «взращивать» мир, воспитывать себя самое и при этом никому праведному в миру не навредить. Нечто вроде оптимального и обязательного соответствия «геобиоценозу». Предназначение, завещанное человеку Богом, обязывало «лелеять землю, людей, скот, огни и воду». Производная логика и этика впечатлила Ницше: нельзя лгать никогда, ни при каких обстоятельствах, ни другим, ни самому себе.

Маздаяснийцы определяли правила естества лаконично: подумай о добре, скажи во благо, поступи добродетельно. И еще: не оскверняй, и да не осквернен будешь. Кстати, этот завет заимствован  христианством именно отсюда. И не только этот.

В одной из молитв Ясны Заратуштра упоминает Фрайяну –  «туранца». Туранцем был первый человек, разделивший идеи Пророка. Согласно зороастрийской традиции, потому он и обрел бессмертие. У истинной веры нет национальности. Насилие при обращение в веру оборачивается лицемерным ханжеством и злом. Человек, который взращивает  и землю, и детей, и скот, и растения, и огни, и воды, и веру, пусть он и не зороастриец, это праведный человек. В зороастризме выработана своеобразная иерархия степеней греховности и праведности, четкая аксиология «правильного-неправильного», малых и больших достоинств или поступков и дел, хотя бы в чем-то достойных и пристойных.[xxii] Вместе с тем, у маздаяснийцев хватает и мудрости и интуиции не доходить до предела. Они достаточно прагматичны и способны не подменять здравый смысл схоластически философскими вычислениями, как, например, в Упанишадах. Создатели Упанишадов предвосхитили бинарную систему классификаций, но она избыточно умозрительна и отдалена от «низкой жизни».

Катабазис или странствования праведного Вираза по «тому свету» соответствует структуре «топографии» «Места Песни», Рая и кругов «дурного существования», «Дома Лжи», Ада. Элементы райского топоса интертекстуальны и ассоциируются с  максимами нравственной аксиологии и целокупным Космосом; топография Ада – с дурными, лживыми и безнравственными проявлениями бесчестной, фальшивой жизни во лжи, с расчлененным «не-бытием», т.е. Хаосом. Можно, следовательно, говорить о зеркальных оппозициях «моральной» топографии «того света» и о «топографии духа».

«Роман об Александре», до того, как он попал в «Шах-намэ» Фирдоуси и «Искандер-намэ» Низами, где полководец выглядит вполне прилично, а сюжет Romance… был не только лихо закручен, но и на вкус читателя европейского средневековья начала и конца крестовых походов актуален и совершенно достоверен, в общих чертах сложился в парфянское время. На Востоке «варвара» парфянина-кочевника Арташира считали спасителем, а вот «благородного» эллина («ионийца») Александра Македонского «выкрестили». Его назвали «лицом римской национальности» – «руми» и сочли современником. Начиная с парфянской эпохи, зороастрийцы и манихеи с именем «злонравного (*dušm) Александра» связывали не только полулегендарное избиение магов, но и все  то насилие, что происходило намного позднее прямо у них на глазах. Александра считали эталоном разрушителя par exelenсe (wišuftār), символом притеснения, злобной фурией, величайшим грешником и «дьявольским исчадием».[xxiii] История тиранов и деспотов вызывает современные аллюзии:  они узнаются «здесь и сейчас», а не в N-ном веке «до рождества Христова», не в таком-то году  «эры Викрамы», или в неизвестный год «эры Йездигерда». В Сасанидскую эпоху в Иране, после реформ магупат магупата Кирдэра (или Картира) – от иран. Kurtir, «деятельный», «[обладающий] магическим действием», а кое-кто считает, что АВ это псевдоним самого Кирдэра,[xxiv] зороастризм пережил заодно  и реформу, и взлет, и начало падения. Он был верой естества, а стал религией-фаворитом, затем –  государственной верой «догмы» и схоластики и, наконец, верой изгоев и отверженных. Как случилось с православием в России или суфизмом в Афганистане при талибах.

Стоит ли удивляться, что в зороастризме родились сюзерены и вассалы, появилась агрессия к конкурентам, особенно к взлелеянному в его лоне раннему христианству, суфизму и к евреям[xxv], к которым поначалу относились вполне терпимо. Упоение властью воспитало снобизм и жестокость. В «Восточной церкви» – несторианстве существуют мортирологи, где перечисляются мученики-христиане, погибшие из-за насилия «добрых зороастрийцев».[xxvi] В Зенд-и Бахман яште есть упомянание о том, как зороастрийцы пытали и казнили «гетеродокса» Маздака: он не прошел испытания – не ответил на один из вопросов диспута, был подвергнут экзорцизму и казнен.

Потом пришла слабость и, наконец, бессилие: «слепцы ведут слепых». Благородных «титульных» маздаяснийцев одолела спесь. Они стали до ослепления нетерпимы к христианству, ересям и пуще того –  к зороастрийскому сектантству[xxvii].

И все же сасанидская культура была преисполнена возможностей. Она ведь воспитывала будущее, т.е. средневековье. Религиозный энтузиазм, и философское творчество не оскудевали, в воздухе витали идеи реформации. Эпоха сасанидов рождала народных пророков, гениальных самозванцев и «энциклопедистов». В дряхлеющей империи занималась зори и ренессансов и творческого реформаторства. Здесь уживались разные конфессии, как старые, так и молодые: христианство, преисполненное зароастрийскими идеями; иудаизм эти идеи перефразировавший или умыкнувший; различные, с точки зрения «православных» маздаяснийцев, ереси в теле маздаяснийской церкви: манихейство, сложные гностические идеи зурванизма, лозунги движения маздакитов и много еще чего. Временами власти и пригретые властями мобеды ко всему этому относились терпимо. Но чаще они были против.

Как бы то ни было, пехлевийский язык оттеснил арамейский. Он стал lingua franca, что в  собрании маздаяснийцев, что на рынке… Впереди был переводы и пересказы Авесты на санскрите, фарси и … арабском.

По существу, религии и философии космополитичны. Здесь в свободном переплетении обращаются и высокие идеи, и сакральные  образы,  и бытовые сюжеты, и «низкие притчи». Сложилось творческое интернациональное койнэ. Многие игнорировали все запреты. Предписания[xxviii] и запреты рождали ереси. Было обычным: муж – маздаясниец,  жена – христианка; иудей принимал религию Заратуштры, и его освобождали от подушной подати; зороастриец обращался в христианство, сохранив при этом иранское имя; «благородный» румиец – «всадник» и «дикий» фракиец вместе молились Митре. Рядом с ними – зороастриец из Согда. Он помнил «Владыку обширных пастбищ» – Митру. Именем этого бога скрепила с ним брачный контракт тюрчанка из Турана. Он же удостоверял: «клянусь Тенгри». Митраистский неофит, родом из кочевников сарматов, в Кауте и Каутопате, изображенных на алтаре германского митреума, видел Аурватата и Амэрэтата – спутников авестийского Митры. Он знал: садишься за стол, возблагодари этих амахраспандов за воду и плоды земные. Первые иконописцы христиане копировали изображения Митры. Так, вероятно, был создан иконографический канон Иисуса.[xxix] Наконец, сын зороастрийского мобеда из Вавилона[xxx], отступивший от праведной религии Маздаясны, в «Книге Гигантов» заявил: «от Сетхеля, первенца Адама, к Эноху, и Энох, и от Эноха к Сему, сыну Ноя…  и к Будде Востока, и Ауренту. и другим…посланным на Восток. От пришествия Будды и Аурента до пришествия Зарада в Персию, к царю Гиштаспу. От пришествия Зарада (Заратуштры) до пришествия Христа…и вот пришел я, Будда света Мани…».[xxxi] Он впервые попытался создать религию экуменизма, синтезировать зороастризм, буддизм, иудаизм, христианство, «Даодэцзин» и шаманизм.

Манихеем одно время был и родившийся в семье язычника и христианки-гностика Блаженный Августин (4-5 вв.) – родоначальник схоластицизма в христианстве. Позднее в форме бесед с ним была организована «Summa Theologica» Фомы Аквинского. Основоположник мутазилизма знаменитый Абу Исхак Ибрахим ибн Сиайар ан-Наззам из Басры (ум.845 г.) общался с зороастрийцами, манихеями и индийскими софистами. Абу Йазид Бистами (Баязид) первоначально был зороастрийцем. Дедом Абу-л-Мугиса ал-Хусайн ибн Мансур ибн Махамма ал-Байдави ал-Халладжа из Фарса так же был зороастриец. Ал-Халладжа мусульмане-сунниты сочли еретиком, сначала его избили плетьми, потом распяли, затем обезглавили и наконец сожгли[xxxii]. А между тем, согласно теме Ми’раджа в хадисах, «печатью» всех предшествующих пророков был и сам великий Мухаммед.[xxxiii]

Для зороастрийца вера – поступок. Дело выше, чем слово и мысль. Это не привычка и не традиция. Нельзя стать маздаяснийцем по национальности, месту рождения, по прихоти родителей, или по глупости слабых, злонравных, дурных или иноземных правителей. Нельзя стать маздаяснийцем по недоразумению, по прихоти дурака-начальника, или по моде. Со стороны доктрина может показаться жесткой, снобистской, но это не так. Зороастрийцы принципиально различают смятение человека ищущего и прагматичное ханжество лицемера–«подсвечника». Ранее 15 лет верности не достичь. Сначала нужно  доказать, что в душе и поступках ты действительно укрепился на пути праведной жизни и религии, что способен подтвердить путь праведный всей своей дальнейшей жизнью.

Время в АВН воспринимается в соответствии с мифологическим модусом восприятия жизни. Для современников Вираза время прецедента не было временем истекающим, оно было сиюминутно, подобно импульсу начала. Его ощущали и ощущают, и это – и настоящее время, и прецедент, и будущее, и оно происходит в самом себе и в тебе. Ритмы же, и пульсы, и прецеденты времени воспроизводятся в ритуале. Некоторые видят здесь анахронизм, богемные изыски, мудрствования дремуче умных интеллигентов. А это – проявления мифологического модуса мышления, особое мифопоэтическое мышление, как говорят в терминах структурно-исторической школы культурной антропологии. То есть, нечто ушедшее, безвозвратное. Но мышление – не исторический артефакт.

Мартин Хауг писал, что парсы и теперь, слушая АВН, рыдают и вопят от ужаса. Они и сейчас живо сопереживают кошмарные картины «дурного существования». Для них прецедент сопряжен с современностью.

АВН мобилизует маздаяснийцев не только к неукоснительному выполнению всех ритуальных предписаний и запретов, но, самое главное, к естественной «артовской» жизни в материальном мире гетиг. АВН – не совсем эзотерическое («сокровенное») сочинение. В нем есть качества, сближающие его с пехлевийскими андарзами, «наставлениями или назиданиями», а точнее, с «направлениями» на путь истинной веры, в сторону строгого выполнения ритуальных предписаний и сохранения в жизни благочестивой нравственности. Зороастрийские андарсы стали праверсиями восточных и западных средневековых, да и современных, назиданий о «правде и кривде», о «пути истинном», о «правильном – неправильном». Как знать, может быть, у пехлевийского сочинения «Шийашт на Шийашт», у русской «Правды и Кривды», у «Назиданий» Абая, у «Что такое хорошо и что такое плохо» – первоисточник, в конце концов, один и  тот же.

Не сомневаюсь, зороастрийцы читают АВН лишь в исключительных случаях. Кому-то «Откровение праведного Вираза» может показаться чрезмерно сумеречным, эмоционально болезненным. Умудренная в структуралистских изысках публика в АВН отыщет дух Эриха Фромма. В таком случае, АВН – хуже триллера. Для душевного лентяя она избыточно деструктивна и наполнена декадентскими темами. Кое-кто из числа постмодернистов, если постарается, найдет для себя  в ней и нечто уморительное. Но суть не в этом.

В 19 веке АВН впервые была переведена  на английский язык. Тогда некоторые жуткие картины ужасов Ада и «неприличные» сюжеты опустили из соображений нравственной цензуры. Сейчас времена не те: аллюзии в связи с предчувствием Апокалипсиса превратились в иде фикс, в журналистский спорт.

Как мне кажется, тема деградации религии и смутных времен в АВН получила окончательное литературное воплощение и обработку в 7-8 веках, во времена первого проникновения ислама и Умеййадов в Иран и Среднюю Азию. Зороастрийцы попали тогда в опалу. А потом их стали попросту уничтожать.

Зороастризм и его ересь – манихейство сыграли важнейшую роль в сложении теософии, теологии и практики сначала христианства, а затем ислама, особенно, суфизма и исмаилизма. По точной характеристике, данной Мэри Бойс, произошла «зороастрианизация ислама». От себя же добавлю, что, если судить по некоторым суфийским доктринам, в Средней Азии впоследствии случалась и «исламизация зороастризма».  Но это же словно истощило великую веру, хотя и не подорвало окончательно ее творческий потенциал. С одной стороны, ортодоксальный зороастризм (маздаясна) становился герметичной, мудреной для посторонних религией. Актуализировалась, например, пропаганда не только эндогамных и кроскузенных, но и инцестных[xxxiv] браков. В зороастрийских общинах их стали считать нормальными и предпочтительными. Христиане считали это кровосмешением, наивысшим грехом, свидетельствующим о том, что «язычники-маги» – и есть подлинные дети дьявола. С другой стороны, рядовой зороастриец хорошо говорил на пехлеви, арамейском или дари, но не понимал языка Гат и Яштов Авесты. Старшую Авесту читали без знания смысла слов: в лучшем случае согласно внутренней интуиции, чаще же просто потому, что так положено. В те времена широко распространились комментарии (зенд), толкования и пояснения к Авесте на языке пехлеви, «пособия» по ритуалу и «формульные» короткие «конспекты» молитв. Из тела зороастрийской церкви высевались споры и «плевелы ересей»: этнические секты, движения[xxxv] реформаторов… А по дорогам бродили новые пророки. И каждый второй ересиарх выдавал себя за спасителя – саошьянта. Или – на худой конец – за потомка и наследника святых отцов. Что ни говори, было в этом живое движение мысли и дела. Одним словом, мятеж, как выражался Ю. Лотман.

Последние параграфы АВН по ряду признаков перекликаются с зурванизмом, учением,  покорившим многих сасанидских шаханшахов и дастуров, например, толерантного Шапура II и его самоотверженного «премьер-министра» магупата Адурпад Махраспандана.

Зурванизм – футуристичен. В чем-то он гениален. Правда, на современный вкус он излишне «растекается мыслию». Язык не поворачивается называть его всего лишь периферийным сектантским учением. Может это и случайно, однако же в среде зороастрийских реформаторов появляется вдруг провиденциальная идея о вероятности интегрированного «пространствовремени». А в своих поисках зурваниты пытались примирить последовательный философский дуализм ортодоксальной маздаяснийской веры с экзистенциальной мистикой христианских гностиков. Жизнеспособного синтеза не вышло. Но попытка была.

В АВН Ахриман характеризуется как фактическое воплощение ормаздовой кары за неисполнение предписаний праведного образа жизни. В Авесте и пехлевийской литературе эти функции выполняет Митра. Зато в зурванизме, ощущаемом уже в  «глубинной книге» –  Бундахишне и у Задспарма – «брата дастура Парса и Кирмана»[xxxvi], Ормазд и Ахриман это близнецы, рожденные Зурван Акарана, «Бесконечным Временем». По интуитивному смыслу – единым  «пространствовременем».

 

 

АРДА ВИРАЗ НАМАГ

 

1 фаргард

 

Во имя богов[xxxvii]

 

1.Рассказывают[xxxviii], что были времена, когда праведный Зардушт создал веру и распространил ее по всему свету, (2) и прошло 300 лет, и религия сохранялась в чистоте, и человек не усомнился.

3.Но пришло время, и проклятый злой дух, дух нечистый, задумал он посеять в людях сомнение в вере, (4) и призвал он проклятого Александра, румийца, чье логово в Египте, дабы вторгнулся тот в Эран-шахр с величайшей жестокостью, и войной, и опустошением; (5) и низложил бы он царя Эран-шахра, (6) и разорил бы столицы, и империю, и обратилось бы все в пустыню.

7.А эта религия, и вся Авеста и Занд, начертанные золотом на выделанных бычьих кожах, сохранялась она  в реликварии, в Стахар Папакане[xxxix];(8) и вот, по враждебной воле злонамеренного, проклятого и нечестивого Ашэмока[xl], пришел туда узурпатор Александр, румиец, а логово его в Египте, и выжег он все и вся. (9) И истребил он многих учителей и дастуров, и судей[xli], и эрбадов, и мобедов[xlii], и хранителей веры, и благопристойных, и мудрых страны Эран-шахр. (10) И так вот посеял он взаимную ненависть и многие раздоры между благородными и хозяевами Эран-шахра; (11) но и сам себя погубил, и был низвергнут в  Ад.

12.А потом вспыхнули смуты и распри в народе Эран-шахра, и один человек пошел на другого. (13) И не осталось ни владыки страны, ни владыки царства, ни старейшины рода, ни дастура, сведущего в религии, (14) и все усомнились в Боге; (15) и множество религий, и разнообразные секты, и разуверения, и противоречивые законы заполонили мир, (16) пока не пришло время и не народился преславный бессмертный Атаропад-и Марзпедан[xliii]; а, как сказано в Денкарде[xliv], грудь его облита кипящей медью[xlv]. (17) А (в ту пору), издавая многие законы и установления, ссылались на различные веры и многие суеверия; (18) и маздаяснийцы Шазпигана[xlvi] пребывали в сомнении.

19.Далее. И все же оставались и другие маги, и не погибли дастуры религии, (20) и некоторые из них сохранили в вере твердость и знание. (21) И собрались они на совет в храме победоносного огня Фрабаг[xlvii]; (22) и были речи благие, и благие мысли, и вот все о чем: (23) «нам нужно найти смысл, (24) а это значит, один из нас должен пойти и принести знание от святых праведных, (25) дабы люди нашего века убедились, (26) истинно ли ритуалы Язишн[xlviii], и Дрон[xlix], и Афринаган[l], и молитвы Ниранг[li], и омовения, и очищения, которые мы исполняем, достигают Бога, или же – дэвов. (27) Во спасение они душ наших, или же нет».

28.И еще далее. По соглашению с дастурами веры, все люди собрались в храме огня Фрабаг[lii]. (29) И изо всех пришедших выбрали они семь человек, и не было у избранных ни малейших сомнений ни в Боге, ни в Религии, (30) и мысли, и слова, и дела их были достойны и благочестивы; (31) и было им наказано следующее: «и сядьте, (32) и выберите среди вас превосходящего всех вас в усердии и служении, и в полной мере лишенного пороков и наиболее  почтенного».

33.И далее. И уселись эти семеро, (34) и из семи троих избрали, а из трех – одного только, и звали его Виразом; (35) а некоторые его еще Нишахпурцем называют. (36) И когда Вираз услышал о принятом выборе, он встал (37) и приложил ладони к груди и молвил (38) так: «Как вам угодно, но не давайте мне наркотик против воли (Бога)[liii] (39) до тех пор, пока не бросите вы жребий между маздаяснийцами и мною; (40) и вот, если судьба выпадет мне, то без ропота удалюсь я в обитель праведных и юдоль грешников (41) и передам послание в точности, и принесу  достоверный ответ»[liv].

42.И вот, между маздаяснийцами и ним метнули жребий[lv]; (43) и в первый раз вместе со словом «благой мысли», и во второй раз со словом «благого слова», и в третий раз со словом «благого дела»; и так все три судьбы выпали Виразу.

 

2 ф.

1.И у этого Вираза было семь сестер, (2) и все семь сестер были словно жены Виразу[lvi]; (3) и они так же хранили веру в сердце, и исполняли молебны. (4) И вот только они прослышали о таком решении, как тут же охватила их печаль величайшая[lvii], и устремились они туда, (5) и принялись они голосить и визжать, (6) и вот прибежали они в капитул маздаяснийцев, (7) и остановились, и поклонились, (8) и умоляют: «Так не поступайте же так, о маздаяснийцы, (9) ведь нас семь сестер, а он наш брат единственный; (10) и все мы семь сестер – жены своего брата. (11) И это –  словно дверь в доме, у нее семь крепких перемычек, но одна лишь стойка снизу, (12) и убери кто стойку – и все перемычки обрушатся; (13) для нас, семи сестер – он единственный брат, он – наша жизнь и наша опора; (14) и все милости его от Бога происходят. (15) Так воздержитесь же посылать его из мира живых в мир мертвых до срока ему предопределенного, (16) ведь воистину обвинят вас в незаслуженной к нам жестокости».

17.Тогда, слова эти услышав, маздаяснийцы семерых сестер успокоили, (18) а ответили  они им так: «Мы возвратим вам Вираза целым и невредимым через семь дней; (19) зато и радость славы этой навечно с ним пребудет». (20) И тогда те умиротворились.

21.И вот приложил Вираз перед маздаяснийцами ладони к груди, и сказал он им (22) так: «Согласно обряду должен я вначале вознести молитву за ушедшие души и вкусить пищу[lviii], и высказать завещание; и уж потом лишь принесете мне вино и наркотик». (23) И дастуры согласились: «Поступай, как подобает».

24.И после этого дастуры религии отыскали в доме души (огня) покой, расположенный в тридцати шагах от благодати[lix]. (25) И Вираз вымыл голову, и омыл тело,[lx] и облачился он в новые одежды; (26) и окурил себя душистыми благовониями[lxi], и расстелил ковер, новый и чистый, на заранее подготовленный тахт[lxii]. (27) Он воссел на чистом ковре (28) и освятил дрон, и помянул души ушедших, и принял пищу[lxiii]. (29) После этого дастуры веры налили три золотых чаши вином[lxiv] и мангом (наркотиком) Виштаспа[lxv], (30) и поднесли Виразу: первую чашу со словами «благих мыслей», вторую чашу со словами «благих слов», и третью чашу со словами «благих деяний»[lxvi]; (31) и отпил он вина и наркотика манг (из всех трех чаш),[lxvii] и вознес прощальную молитву, и сник на ковре во сне.

32.И семь дней и ночей дастуры религии и семь сестер заботились об огне, и совершали они воскурения, и возглашали Авесту и Зенд, а так полагается в отправлении службы веры, (33) и отмаливали они Наски[lxviii], и воспевали Гаты[lxix], и бдели в ночи. (34) И семь сестер этих воссели вокруг Вираза на ковре, (35) и читали они Авесту семь дней и ночей. (36) И семь сестер этих, и все дастуры, и эрбады, и мобеды религии маздаяснийцев не прерывали защиты (заботы) ни на миг.

 

3 ф.

1.И душа Вираза покинула тело и отправилась на мост Чинвад (у горы) Чакад-и-Дайтик, (2) и (вот) минуло семь дней, и пришла и (возвратилась) она в тело свое. (3) Вираз восстал, как бы пробудившись от приятного сна, (4) с мыслями о Вохумане и преисполненный радости.

5.И эти сестры, и дастуры религии маздаяснийцев, как увидели они Вираза, сразу же пришли в довольствие и счастье; (6) и вот что сказали они: «Добро пожаловать, о Вираз, апостол, посланный нами, маздаяснийцами, о ты, благополучно вернувшийся из царства мертвых в мир живых». (7) И эрбады и дастуры религии преклонились перед Виразом. (8) И как только Вираз увидел их, так выступил он вперед, и поклонился он им, и сказал он им так: «Да будете благословенны вы Ормаздом, владыкой и архангелами (амахраспандами); (9) и благословение вам от праведного Зардушта, потомка Спитамы, (10) и благословение от  Сроша праведного, и от Адара язаты (ангела), и от преславной религии (дэн) маздаяснийцев; (11) и благословение от всех прочих фравашей (праведных душ) «обители песни», а доподлинно (пребывают) они в счастии и умиротворении».

12.И после этого дастуры религии сказали (13) вот что: «Да будешь и ты благословен, о Вираз, честный апостол, искусно исполнивший наказ маздаяснийцев. (14) Так посвяти же нас безо лжи во все, чему ты причастился пристально, и расскажи обо всем, что только ты ни увидел».

15.Тогда Вираз заметил: «Прежде всего, я скажу,(16) что сначала должно напитать голодного и жаждущего пищей,(17) и потом лишь расспрашивать его и предлагать ему поручения».

18.И тогда дастуры веры согласились (с ним): «Верно и справедливо». (19) И искусно приготовленные ароматные кушанья, и хлеб, и прохладная вода, и вино принесены были. (20) И еще, они освятили ритуальный хлебец (дрон), и Вираз прошептал (молитву) благодарности[lxx], и принял пищу, и, завершив сакральную трапезу, и произнес благословение (снова). (21) И он воспел славословие и Ормазду и амахраспандам; и возблагодарил он амахраспандов Хордада и Амурдада; и отмолил благословение (афринаган).

22.И еще он попросил: «Пригласите писателя (дабира), мудрого и просвещенного». (23) И тут же превосходного писца, умудренного и достойно сведущего в своем деле, привели к нему, и вот (тот) уселся перед ним; (24) и все, что только Вираз не говорил, записал он точно, ясно и не упустил ни единого слова.

 

4 ф.

1.И так он наказал ему записать: (2) в (ту) первую ночь вышли навстречу мне Срош праведный и язата Адар, (3) и сказали: (4) «Приветствуем тебя, о Арда Вираз, однако в путь ты поспешил, (ведь) время, (предназначенное тебе), еще не приспело». (5) Я ответил: «меня направили». (6) И вот, победоносный Срош праведный, и язата Адар взяли меня за руки. (7) И сделав первый шаг с благою  мыслью, и второй шаг с благим словом, и третий шаг с благим деянием, взошел я на мост Чинвад[lxxi], весьма широкий[lxxii] и крепкий, и созданный Ормаздом.

8.И вот, поднялся я туда, (9) и увидел я душу убывшего: ведь первые три ночи душа проводит в изголовье тела, (10) и поет она такие слова Гаты: (11) «Ushta ahmai yahmai ushta kahmaichii», что означает «да снизойдет благословение тому, чье собственное благо было благом  и для всех иных». (12)  И во все эти три ночи столько счастья, и настолько покоя, и так много радости к нему прибывает, (13) насколько благодати весь мир вмещает; (14) и истинно посему, что, пока живет человек этот в миру, пребывает он в спокойствии, и в блаженстве, и в радости.

15.А с третьим рассветом удаляется праведная душа под сень нежных ароматов дерев, (16) и вот, мнится ей, вот ноздрей ее коснулось благоухание, (17) а дуновения этого аромата веют из южных пределов, от самой обители Творца.

18.И вот, она здесь: и вот, собственная мечта его (Даэна)[lxxiii] и собственные его дела являются перед ним в прекрасном облике девицы, и восхитительная ее наружность соразмерна превосходству его достоинств; (19) и (она) с высокой полной грудью, и груди ее столь пышные, и такие они плотные, и так выдаются снизу, что очаровывают они и сердце и душу; (20) а сложение ее блистательно, и наслаждает она взор, а облик ее вожделен.

21.И душа праведного так вопрошает девушку (22): «Чье же ты творение? И кто твой создатель? И кому ты предназначена, (ведь) воистину в бренном мире не встретить красавицы стройнее тебя и прекраснее?»

23.И отвечает ему она, а она – это та, что была собственной его верой, и была она собственными его делами: (24) «Я – собственные твои поступки, о юноша благих мыслей, и благих слов, и благих дел, и благой веры». (25) И вот, соразмерная достоинству и праведности поступков твоих и дел твоих, явлена я тебе настолько же очаровательная и столь же прекрасная, и настолько же благоуханная, и нежная, и славой преисполненная, и трепетная, и умиротворенная. (26) Ведь воспевал ты Гаты при жизни своей, и добрая вода тобою освящалась, и об огне ты не забывал, и лелеял ты его, (27) и благочестивого человека, будь-то далекий или близкий, ты привечал. (28) Вот почему преисполнена я силой и крепка, ведь это ты мне силы придал; (29) и потому я столь целомудренна, так ведь ты наделил меня этой добродетелью; (30) и через то я благочестива, что это ты преисполнил меня достоинствами; (31) и потому восседаю я здесь, в гордости и славе, на троне этом сверкающем, что ты сам утвердил меня на нем с таким пышным великолепием; (32) а

коли превозносят меня, так это все от тебя, и вся слава моя от тебя лишь произошла; (33) (а все) благодаря добрым помыслам, и добрым словам, и благим поступкам, которым ты не изменил. (34) И посему достоин ты чести: поступал ты во истину. (35) И в неустанном поклонении, и в сопричастии Ормазду, и во все эти времена посвящал себя ты богослужению и благим беседам с Ормаздом. (36) «И мир с тобою да пребудет».

 

5 ф.

1.После этого мост Чинвад стал шириной в девять копий. (2) С помощью Сроша праведного, и Адара язаты перешел я через мост Чинвад без затруднений, счастливо, мужественно, и во славе. (3) И великая защита была мне от язаты Михра, и от судьи Рашну, и от доброго Вайю, и от язаты Вархарана могучего, и от взращивающей мир Аштады язаты, и от Фарна (славы) святой религии маздаяснийцев, (4) и от праведных фарвахар[lxxiv] – хранителей, и от иных святых, склонившихся передо мной, Арта Виразом, первыми. (5) И я, Арта Вираз, увидел здесь Рашну, судию, а в руке у него весы желтого золота, и взвешивает он (дела) и праведных и грешных.

6.И вот, праведный Срош, и язата Адар взяли меня за руку (7) и так сказали: «Иди (и смотри), а покажем мы тебе и Небеса, и Ад; и блеск, и славу, и  утоление, и вечный покой, и наслаждения, и веселье, и все прелести, и радости, и благоухания, (и все) то, что праведным на небесах в награду воздается. (8) А еще откроются тебе и мрак, и поругания бесчисленные, и бесславие, и несчастия, и угнетения неизбывные, и зло, и мучения, и истязания, и все чудовищное, и ужасы, и омерзительные зловония, и адские кары всех видов, и все то, что вытворяют демоны, и колдуны, и нечестивцы ада. (9) И покажем мы тебе самое средоточие, где правда обретается, а также ту скорбную юдоль, где сокрыто логово лжи. (10) И вот, покажем тебе мы воздаяние от Ормазда и амахраспандов твердым в вере, и явятся тебе и счастие небес, и отчаяние ада, (11) и (покажем) бытие Бога и архангелов, и не-бытие Ахримана и дэвов; и истину воскрешения мертвых, и грядущее тело. (12) И вот, предстанет тебе откровение в сосредоточении небес: благое воздаяние праведным от Ормазда и амахраспандов (13) А еще, прозреешь ты все истязания и наказания всевозможные, и все то, что вытворяют с грешниками во мраке ада кромешного Ахриман и безжалостные и зловредные друджи».

 

6 ф.

И вот, я пришел, (2) и вот, смотрю, и вижу я души неких людей, но недвижимы они, и (застыли), и замерли они, и неподвижны, и не тронутся с места. (3) И спросил я Праведного Сроша, и язату Адара так: «Так кто же они? И почему они здесь остаются?».

4.Срош праведный и Адар язата так отвечали: (5) Это место зовется Хаместаган, «Бесконечное недвижение» (чистилище), (6) и душам этим, до обретения грядущего тела, здесь предопределено оставаться, (7) а души эти – суть души тех людей, у которых и добрых дел и прегрешений – всего было поровну. (8) Такие слова скажи живым: «Да не отвратят вас жадность и раздражение от исполнения ничтожнейшего дела, (9) ведь каждый, чьи добрые поступки всего лишь на три Srosho-charanam[lxxv] превзойдут его грехи, на небеса попадет; (10) а у кого грехов больше, тому судьбою ад будет; (11) те же, у кого всего поровну, останутся в Хаместагане безысходном, вплоть до обретения грядущего тела.» (12) И в наказание им –  хлад, или жар, происходящие от обращения воздуха, а вот иные несчастия  –  ушли».

 

7 ф.

1.И, после сего, сделал я первый свой шаг на звездный путь[lxxvi], в Хумат, туда где благие мысли (humat) в радушии пребывают. (2) И узрел я здесь души праведных, и блеск их, и великолепие настолько превзошли, что блистают они, подобно звездам; (3) и их троны, и престолы упокоены в лучах сияния, и сверкают они, и преисполнены славой.

4.И спросил я Сроша праведного и Адара язату так: «Что это за место? И какие здесь люди?»

5.Срош праведный, и Адар язата так ответили: (6) «Место это суть звездный путь; и здесь души (7) тех, кто в миру не исполнял молебнов, и не читал Гаты, и не вступал в близкородственные браки; (8) и не обладали они ни властью царской, ни властью правителя, ни властью вождя рода. (9) (Однако же) благодаря прочим благим делам теперь они святы».

 

8ф.

1.Тут сделал я второй шаг, а это был Хухт на лунном пути, и это место, где благие слова (hukht) гостеприимство обретают; (2) и узрел я здесь великое собрание праведных.

3.И спросил я Сроша праведного и Адара язату, так: «Как зовется это место? И кто эти души?»

4.Срош праведный, и Адар язата так отвечали (5): «Это лунный путь, и здесь души тех, кто в миру не совершал богослужений, и не воспевал Гаты, и не вступал в родственные браки; (6) но через иные благие деяния им сюда попасть суждено; (7) А сила света их подобна сиянию луны».

 

9ф.

1.Тогда сделал я третий шаг, в Хуваршт, где благие деяния нашли приют радушный, вот там я оказался. (2) И разливается здесь сияние, называемое ими наивысшим из высочайших; (3) и увидел я праведных на престолах и коврах из золота; (4) и были это все люди ясные, подобные сияющему свету солнца.

5.И я спросил у праведного Сроша и язаты Адара: «Как имя этому месту, и кто души эти?».

6.Срош праведный, и Адар язата сказали (7) так: «Это солнечный путь; и это души тех, кто в миру были хорошими царями, и правителями, и вождями».

 

10ф.

1.И с четвертым шагом ступил я вперед, в Гародман – «Обитель песни», преисполненный славой; (2) И выступили навстречу нам души отошедших, и просили они благословить их, и возносили они славословия, (3) и вот что они говорили: «О благочестивый, но не поступаешь ли ты неосмотрительно? (4) Ибо из мира тленного и презлого неосторожно ты вступил в упокоение мира нетленного. (5) А посему суждено тебе будет и ощутить вкус бессмертия, и познать наслаждения вечные».

6.И тогда выступил вперед Адар, язата огня Ормазда, и приветствовал он меня, (7) и вот как он сказал: «Это он, Арта Вираз, прекрасный и почтенный жертвователь неспелых дерев и искусный апостол маздаяснийцев!»

8.И приветствовал я, и спросил (9) так: «Я твой слуга, о язата Адар, и в миру я всегда подношу и возлагаю на тебя деревья сухие и воскурения, выдержанные семь лет, (10) зачем же кручинишься ты да (попрекаешь) меня сырыми дровами!»

  1. И тогда Адар язата огня Ормазда сказал (12) так: «Так пойдем же, а покажу тебе целый пруд воды, источенной из зеленого древа, что вы на меня возлагали».
  2. И вот привел он меня туда, и показал голубую воду в просторном пруду, (14) и так сказал: «Се – вода, выжатая из дерева, а ведь вы возложили его на меня».

 

11ф.

1.И тут поднялся с изготовленного из золота трона Вохуман, амахраспанд, (2) и взял он руку мою; и со словами «благой мысли» и «благого слова» и «благого деяния» доставил он меня к самому Ормазду и амахраспандам, и к прочим святым, (3) и к язатам-хранителям Зардушту Спитаме, и к Кей-Виштаспе, к Джамаспу, и к Исадвастару сыну Зардушта, и к иным хранителям и пастырям веры, (4) и никогда не видывал я никого более сиятельного и совершенного, чем они.

5.И так сказал Вохуман: (6) «Это Ормазд» (7) И радость служения ему меня захватила.

8.И обратился он ко мне с такими словами: «Привет тебе, Арта Вираз, и да пребудет благо твое; (9) ибо из ничтожного бытия вступаешь ты в мир чистоты и света». (10) И призвал он Сроша праведного и ангела Адара и распорядился (11) так: «Возьмите Арта Вираза, и покажите ему (просторную) обитель блага, что праведным в награду, (12) и еще покажите ему, где расположено воздаяние и стеснение грешным».

  1. Затем Срош праведный и Адар язата взяли меня за руки; (14) и, ведомый ими, прошел я с места на место. (15) И увидел я амахраспандов, и встретил я прочих язата-ангелов, (16) и открылись мне ангелы-хранители Гайомард, Зардушт, Кей-Виштасп, Фрашоштар, Джамасп, и все иные благодетельные предводители веры.

 

12ф.

1.И вот, я пришел, и смотрю, и вижу (2) души щедрых сердцем, а были они прекрасны, (3) и были они превыше всех прочих душ, и преисполнены величия и великолепия; (4) так превознес Ормазд души великодушных, что в сверкании, и возвышенности и могуществе они пребывают. (5) И сказал я: «Воистину блаженны щедрые милостью, ибо превыше они всех прочих душ». (6) И казались они мне умиротворенными.

7.И увидел я души тех, кто пел в миру Гаты и предписанные молитвы (яшты) вовремя исполнял, (8) и непоколебимы они были в благой вере маздаяснийцев, снизошедшей Зардушту от Ормазда; (9) и (вот) приблизился я к ним, (и увидел, что) облачены они в одежды золотом изукрашенные и серебром расшитые, превосходнейшие из всех покровов. (10) И понял я, что все они в блаженстве пребывают.

  1. И еще увидел я в сиянии (бесконечного) Света[lxxvii], созданного из божественной субстанции, души тех, кто состоял в браке с близкими родственниками. И стоит Свету воссиять – и он высок как горы[lxxviii], и малейший их мирской достаток (12) приумножился здесь в великолепии и щедрости. (13) И пребывали они в счастии.
  2. И увидел я души добрых правителей и владык, (15) и их величия, и доброты, и мощи, и триумфа еще более прибыло, (16) и выступали они в совершенстве в золотых шальварах[lxxix]. (17) И пребывали они в довольстве.

18.И узрел я души великих глашатаев правды, что пребывают в благородном величии со славой превосходной. (19) И наполнило меня это гордостью.

 

13ф.

1.И встретил я души тех женщин, чьи мысли были совершенны, и слова их были совершенны, и дела совершенны, и смиренны были они в послушании, и почитали они мужей своих за владык, (20) и платья их были расшиты золотом и серебром, и усыпаны были они драгоценностями. (3) И я спросил: «Чьи же это души?»

4.И Срош праведный, и Адар язата так отвечали (5): «Это души тех женщин, что в миру бренном почитали воду, и огонь почитали, и чтили они землю и деревья, и скот и овцу, и все иные благие творения Ормазда. (6) И совершали они церемонии Язишн и Дрон, и прославляли и служили Богу; (7) и следовали они всем положенным обрядам, и исполняли молитвы язатам небесного бытия, и язатам земного существования, (8) и были они согласны и уступчивы, и покорны, и смиренны перед мужьями и владыками своими; (9) и не посещали их сомнения в религии Маздаясны. (10) И усердны были они в претворении добрых дел. (11) И сторонились они всего греховного». (12) И увидел я их удовлетворенными.

 

14ф.

1.И еще я увидел души исполнителей церемонии Язишн, и всех тех, что сохраняют писание в сердце, а превосходнейшие они среди благородных и возвышенны над великими. (2) И выглядели они умиротворенными.

3.И увидел я души всех тех, кто следовал ритуалам религии, и исполнял все наставления службы Богу, (4) а восседают они превыше всех прочих душ; (5) и благодеяния их высоки, как небеса. (6) И во благе они пребывают.

7.И еще увидел я души воинов, и поступь их преисполнена была высочайшим удовлетворением и радостью, а облачены они в одежды владык; (8) а их искусно сделанные оружие и доспехи героев выкованы из золота, и инкрустированы самоцветами, и замечательно все изукрашено и расшито; (9) а восставали они на крепких несущихся колесницах[lxxx] с великой пышностью, и могуществом, и славой. (10) И убедился я, что они в великом удовлетворении пребывают.

11.И узрел я души тех, кто на земле уничтожал во множестве зловредных тварей (кхрафштра); (12) а посему неизмеримо приросло благополучие и вод, и священных огней, и всех (земных) огней, и растений, и процветание земли, и пребывали они во хвале и поклонении. (13) И премного блаженства им снизошло.

14.И в блаженной обители узрел я души земледельцев, и наслаждались они роскошью, и славой и тончайшими величественными одеждами, (15) и вот перед ними стоят Воды и Растения, и фраваши праведных с мужеством великим и славой великой. А молятся за них, и прославляют их и Воды, и Земли, и Растения, и Скот, (16) и благодарят они их, и чествуют, и прославляют[lxxxi], (17) а престол их столь же высок, и место, где они пребывают, это доброе место. (18) И в умиротворении они пребывают.

19.И увидел я души мастеров, что служили в миру правителям своим и хозяевам; (20) и посему восседают теперь они в покое на тронах высоких и коврами устланных, превосходных и украшенных. (21) В совершенном удовлетворении они пребывают.

 

15ф.

1.И вот узрел я души скотоводов, тех, что лелеют в миру четвероногих и овец, и ухаживают они за ними, и служат им, и задают им корм, (2) и охраняют  они их от волка, и берегут от угона вором, и защищают от жестокого человека-тирана. (3) И приносят им в положенное время и свежую воду, и траву, и пищу, (4) и оберегают они их и от холода сурового, и от зноя жаркого, (5) и своевременно самцов подпускают, а коли время еще не приспело, обуздывают оных; (6) так вот откуда величайшая польза, и прибыль и выгода, и пища и одежда достаются человеку в урочное время. (7) А предназначено им быть среди сиятельных, и располагаются они на превосходном возвышении, в великой радости и в наслаждении. (8) И так превзошло их блаженство и успокоение.

9.И открылось мне множество престолов золотых, ковров прекрасных и подушек, устланных роскошными покрывалами, (10) а восседали на них души хозяев домов и судей: они отцами деревенских семей были, и пользовались уважением, и были они заступниками, (11) и обустроили они места бесплодные, и привели их к процветанию и плодородию, (12)  и в заботах о возделывании, и взращивании, и лелея землю святого благочестия, провели они и каналы и потоки, и обустроили родники и фонтаны многие, и в избытке полезных дел они совершили. (13) И вот, теперь предстают пред ними во славе великой и триумфе язаты-хранители воды и деревьев, и праведники, (14) и возносят они им благословения и славу, и осыпают их благодатью. (15) И превзошло их блаженство.

16.А еще увидел я в величайшей радости на превосходном престоле души достопочтенных учителей и наставников. (17) И стал я  умиротворен.

18.И увидел я души миротворцев и миролюбцев, (190), и сияние их так превосходно, что затмевает оно и звезды, и луну, и солнце, (20) и на веки вечные свет небес с ними да прибудет.

21.И увидел я потрясающий мир артовского благочестия, а мир этот суть и есть всеславное сияние пространства. И наполнен он ароматом свежего базилика[lxxxii], и прекрасен он, и восхитителен он во всем, и великолепен он, и полон славы-благодати (фарр) и преисполнен бесчисленными радостями, и любыми мыслимыми наслаждениями, (22) и пресыщение здесь никогда не наступает.

 

16ф.

1.Потом Срош праведный и Адар, ангел, взяли меня за руки, и проследовал я отсюда дальше вперед. (2) И вот, пришел и увидел я реку широкую и тоскливую, как чудовищный ад, (3) и толпились у реки той множество душ и ангелов-хранителей, (4) а одни из них совсем не могли реку переплыть, и другие преодолевали ее с трудом великим, а третьи преодолевали легко.

5.И спросил я: «Что это за река? И кто люди эти, что застыли на бреге сем в бессилии?»

6.Срош праведный и Адар язата ответили (7) так: «Это река слез, что проливают люди из глаз в стенаньях и плаче о почивших. (8) Но напрасно они слезы лили, и вот слились слезы эти в реку скорби. (9) А неспособные реку переплыть – это те, по ком, после их ухода, рыдали и стенали чрезмерно, (10) а тех, что пересекают реку с меньшими затруднениями, меньше оплакивали. (11) Вот что донеси живым: «В миру пребывая, не голосите без меры (по ушедшему), и не горюйте понапрасну и лицемерно; (12) ведь столько вреда вы принесете, и столько затруднений может случиться с душой вашего усопшего».

 

17 ф.

1.И вновь вернулся я на мост Чинвад. (2) И увидел я душу несчастного грешника. И в эти три ночи столько бед и зла открывается душе этой, сколько и не видел он при жизни. (3) И осведомился я у Сроша праведного и Адара язаты: «Чья же душа эта?»

4.Срош праведный и Адар язата отвечали (5) так: «Это грешная душа. И суждено ей маяться у смертного одра, а когда грешник умирает, скитается она у того места, откуда жизнь отлетает; (6) и вот стоит она в изголовье, и лепечет такие слова Гаты (7): «О Ормазд-творец! Так в какую же сторону мне податься? И где же мне приют последний уготован?» (8) И столько же бедствий и трудностей этой ночью с ним происходит, (9) сколько несчастий достается человеку в миру, пока прозябает он под солнцем в тревогах и горестях».

10.А потом навстречу ему приносится промозглый и смрадный ветер. (11) И вот видится душе: вот прилетел он прямо с северной стороны, из самой страны дэвов. И настолько этот ветер зловонен, что и при жизни он не мог бы представить. (12) И вот явлена ему в ветре этом его вера собственная, и собственные дела его, и предстают они перед ним  в образе развратной шлюхи, голой и разлагающейся, щербатой и кривоногой, изможденной и покрытой прыщами и оспинами так, что оспина прыщ покрывает, и подобна она самому омерзительному зловредному созданию (кхрафштар), и наигнуснейшая она, и самая зловонная.

13.И тогда грешная душа вопрошает: «Так кто же это, ведь среди созданий Ормазда и Ахримана не видано мною ничего более мерзкого, гнусного и смрадного?»

14.А отвечает ему она, и рыдает, укоряя: «А я – твои плохие дела, о молодость злых мыслей, злых слов, злых поступков, и злой веры. (15) И по твоей воле, и в воздаяние собственных дел твоих дана я тебе столь мерзкая и отвратительная, такая чудовищная и больная, прогнившая и гнойно-смердящая, такая несчастная и истощенная, какой и предстала я перед тобою. (16) Ведь видел ты, как одни совершали Язишн и церемонию Дрон, и восхваляли, и молились, и служили они Богу; (17) и берегли они и защищали и воду, и огонь, и скот и деревья, и иные добрые создания, (18) а ты следовал воле Ахримана и дэвов, и совершал нечестивые поступки. (19) И ведь видел же ты, как люди блюдут долг гостеприимства, и бескорыстно одаривают подарками и милостью, и не отказывают в поддержке и доброму, и достойному, будь он далекий или близкий; (20) тебя же жадность и скупость обуяли, и в скряжничестве своем запирал перед ними ты дверь свою. (21) И если явлена тебе я нечестивой, так ведь от тебя нечестивой я стала; (22) и потому я безобразна, что от тебя мне безобразия досталось; (23) и оттого трясусь я здесь в ничтожестве жалком, что это ты придал мне бессилия; (24) и потому место мое в северной стране дэвов, ведь это ты бросил меня на север крайний; (25) и все это – через твои злые мысли, и все это – через злые слова твои, и через злые дела, что ты вытворял. (26) А проклятие от них со мной на долгие времена, и отвращена я, и ввергнута в пагубное единство с духом Зла».

27.И, слова эти прорыдав, вступает душа грешника с первым шагом на Дузш-хумат (Дурные мысли), и со вторым шагом на Дузш-хухт (Дурные слова), и с третьим шагом на Дузш-хуваршт (Дурные дела), а с шагом четвертым валится она в Ад.

18 ф.

1.После этого Срош праведный и язата Адар, ангел, взяли меня за руку (2), дабы я обрел силы стерпеть боль. (3) И вот, иду и смотрю, и вижу: и вот и хлад, и жар, и алчность, и смрад (4) наивеличайшие из всего, что доселе слышало мое ухо или зрел глаз. (5) И ступил я другой раз, (6) и вот, пред взором моим разверзлись ненасытные челюсти ада, и они, как чудовищная пропасть, и они подобны провалу, низвергающемуся в теснейшую из скованных теснин, и здесь сокрыто логово страха; (7), и темень тьмы, и мрачно здесь, и безысходно, и тщетно ждать прикосновения руки, (8) и смрад здесь столь невыносим, и вздох один – и бьешься в корчах, и содрогаешься телом, и падаешь ниц; (9) и, по причине такого вот притеснения, нет надежды и безнадежно здесь всякое бытие; (10) и думает всякий так: «Один я…»; (11) и не истекут еще и три дня, и три ночи, и вот он уж вопиет: «Уже и бесконечных девять тысяч лет протянулись, а все нет избавления!» (12) И здесь, куда ни глянь, даже ничтожнейшая из пагубных тварей (храфстра) ползет, громоздясь подобно горе, (13) и они (так) иступленно терзают, грабастают, и так яростно измываются над душами грешных, как недостойно поступать даже по отношению и к собаке. (14) Но я, не смутившись духом, вступил туда, ведь рядом со мной был Срош праведный, прекрасно взращенный, преисполненный победоносной славы (фарн)[lxxxiii], и Адар язата.

 

19 ф.

1.И вот, иду и смотрю, и вот узрел душу человека (2), а через отверстие в заде его змея, соразмерная бревну, вторглась вовнутрь, и проязвила  она его (насквозь), и исползает изо рта его; (3) и сонм других гадов кишели, и облепляли, и терзали они все члены его.

4.И я вопросил Сроша праведного, и Адара, ангела, (5): «Какой же грех на этом смертном, коли душа его обречена страдать столь суровые муки?»

6.Срош праведный и Адар, ангел, отвечали (7): «Доподлинно, это душа

грешного человека; пребывая в миру, он совершил омерзительный грех содомии (8) и позволил (другому) мужчине войти в его тело, (9) а посему душе его суждено теперь терзаться муками невыразимыми».

 

20 ф.

1.И я пришел далее, и тут увидел душу женщины, (2) которую они принуждали чашу за чашей поглощать нечистоты и мерзостную скверну мужчин.

3.И я спросил: «В какой же грех впала эта смертная, коли душу ее терзают столь сурово?»

4.Срош праведный, и Адар, ангел, ответили (5): «Эта душа одной грешной женщины, (она) не воздерживалась и не вела себя сообразно предписаниям закона, (она) приблизилась к воде и огню во время месячных[lxxxiv] (и, тем самым, осквернила и огонь и воду)».

 

21 ф.

1.И еще я увидел душу мужчины (2); по их злому умыслу, кожа на голове его вздулась и распухла, как волдырь, и они, к тому же, неистово терзали его.

3.И я вскричал: «Какой же грех могло совершить это тело, если душа подвергается столь мучительным истязаниям?»

4.Срош праведный, и Адар, ангел, вот что сказали (5): «Это душа грешного человека, ведь в миру он человека благочестивого совратил с пути истинного».

 

22 ф.

1.И еще я видел душу мужчины (2), и в глотку они ему вливали испражнения, и месячные нечистоты женщин, (3) и он жарил и поедал плоть от плоти своей: прекрасного и соразмерного членами сына своего.

4.И я вопросил: «Так в каком же грехе повинен этот смертный, коли душа его претерпевает муки столь нестерпимые?».

5.Срош праведный и Адар, ангел, ответствовали (6) так: «Это душа (человека) известного тем, что при жизни совокупился (он) с женщиной, а в то время у нее была менструация, (7) и вот, всякий раз, это не меньше греха пятнадцати с половиной танапфуров»[lxxxv].

 

23 ф.

1.И далее я прошел, и тут увидел душу человека, терзаемого голодом и изнывающего от жажды, он вопиял: «И вот, умру» (3). И рвал он власы на голове, и драл бороду свою в клочья, и жадно глотал кровь свою, и пена извергалась из уст его.

4.И вопросил я: «так насколько же согрешил этот смертный, коли душа ввергнута в столь жестокие муки?».

5.Срош праведный и Адар язата ответили (6) так: «Это душа грешника, а он в миру не возблагодарил за хлеб насущный; он пожирал и поглощал, нарушая правила, воду и плоды амахраспандов Хордада и Амурдада[lxxxvi], (7) и через греховность сию не прочитал он Яшт (8) – вот каково было пренебрежение его к влаге Хордада и плодам Амурдада, (9) и теперь эта душа (за этот грех) обречена испытывать муки и кару столь нестерпимые».

 

24 ф.

1.Я также увидел душу одной женщины (2), а была она подвешена за груди к аду, (3) и многопагубные твари (храфстры) кишели на теле ее.

4.И я спросил так: «Так что же за грех совершила эта смертная, коли душа претерпевает кару столь суровую?»

5.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (6) следующее: «Это душа одной грешной женщины, а это распутница, и в миру покинула она мужа своего, (7) и соблазнилась она, и отдала тело свое другим мужчинам, и впала тем самым в грех прелюбодеяния».

 

25 ф.

1.Я также увидел души нескольких мужчин и нескольких женщин, (2) чьи ноги и шеи, и средние части тел (туловища) терзали пагубные твари (храфстры) и расчленяли они их по суставам.

3.И я спросил так: В каких же прегрешениях повинны эти смертные, если души их терзают столь суровой казнью?»

4.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (5) так: «Это души тех грешников, которые в миру бродили босыми, (6) и бегали они нагими, и мочились они себе на ноги, а также совершали другие омерзительные поступки».

 

26 ф.

1.Я также увидел душу женщины, (2) и язык ее вывалился, и свисал он до самой шеи, а сама она застыла, повисшая в пустоте.

3.И я спросил так: «Какой грех совершила эта смертная, чья душа переживает столь суровое наказание?»

4.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (5) так: «Это душа той самой грешницы, которая при жизни с презрением относилась к мужу своему и хозяину, и проклинала она его, и ехидничала, и поносила облыжно, и пренебрегала она им».

 

27 ф.

1.Я также увидел душу мужчины, (2) а заставляли они его мерить пыль мерой для зерна, а пепел мерить мерой для вина[lxxxvii] и принуждали поглощать сие.

3.И я спросил так: «Какой грех же совершил этот смертный, коли душа его подвергается столь суровому наказанию?»

4.Срош праведный и Адар язата, сказали (5) так: «Это душа того грешника, который в миру нарушал справедливые установления мерам: будь то для хлеба, для влаги, для веса или для размера, (6) и (он) смешивал воду с вином[lxxxviii], и подсыпал он пыль в зерно, а продавал (все это) людям по цене дорогой, (7) и мошенничал он, и вымогал (собственность) у добрых (людей)».

 

28 ф.

1.Я узрел душу мужчины, а тот замер (без опоры) в пустоте, (2) а пятьдесят демонов в иступлении бичевали его[lxxxix] и сзади, и спереди неистовыми змеями.

3.И я спросил так: «Какой же грех совершил этот смертный, чья душа претерпевает столь суровое наказание?»

4.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (5) так: «Это душа того грешного мужчины, который в миру был негодным правителем; (6) это был безжалостнейший и разрушительнейший из мужей, а повинен он в том. что учинил зверства и страдания всевозможных видов.

 

29 ф.

1.Я также увидел душу мужчины (2), чей язык свисал изо рта набок, и язык язвили и грызли пагубные исчадия (храфстры).

3.И я спросил так: «Так что же за грех должна была совершить эта бренная плоть, если душу терзают столь суровой карой?»

4.Срош праведный и Адар язата сказали (5) так: «Это душа того человека, который при жизни был клеветником, и интриговал он, и стравливал он одного человека с другим; (6) и вот, душа его, в конце концов, низвергнута в гнусное существование (Ад)».

 

30 ф.

1.Я также увидел душу мужчину (2), все его члены они переломали и отделили  один от другого.

3.И я спросил так: «И что же за грех совершило это тело, коль душа переживает такое суровое наказание?»

4.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (5) так: «Это душа того грешного мужа, кто, презрев порядок, учинил повальную резню и скота, и овец, и других четвероногих.

 

31 ф.

1.Я также увидел душу мужчины (2), и с головы до ног скорчился  он на дыбе; (3) и тысяча демонов пинали и колотили его в исступлении и с величайшей жестокостью.

4.И я спросил так: «В каком грехе повинно это тело?»

5.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (6) так: «Это душа нечестивого скупца, он в миру стяжал многие богатства; (7) но ни сам не потребил, ни другими не уделил и не воздал толику иным благочестивым праведным, но сокрыл все под спудом».[xc]

 

32 ф.

1.Я также увидел душу (человека). Сторонился он добрых поступков, а имя ему было Давана (Ханжа, Лицемер), и (2) все тело его истязали ядовитые твари (храфстры), но правая нога его была в целости[xci].

3.И я спросил так: «Что же за грех на этом смертном?»

4.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (5) так: «Это душа ленивого Даваны; он, когда жил, бежал всякого доброго дела, (6) но однажды вот эта правая нога подпихнула пучок сена подъяремному быку»[xcii].

 

33 ф.

1.Я также видел душу человека (2), в язык его вгрызался червь.

3.И я спросил так: «В чем же грешно это тело?»

4.Срош праведный и Адар, ангел, сказали (5) так: «Это душа грешного человека, в миру он лгал, (6) и вот где сокрыты причины бедствий и несправедливостей в премножестве посеянных смертными в мире».

 

34 ф.

1.Я также увидел душу женщины (2), чье тело грызли пагубные твари (храфстры).

3.И я спросил так: «Какой грех совершило это тело?»

4.Срош праведный и Адар язата, сказали (5) так: «Это душа той грешной женщины, а в миру причесывала она кудри свои и волосы, склоняясь над огнем; (6) и вот, просыпала она волосы с головы и перхоть, и волосы с тела в огонь; (7) и подносила она огонь под тело, и неосторожно приблизилась она к огню».

 

35 ф.

1.Я также увидел душу женщины (2), и она грызла зубами и поедала собственные свои омертвления.

3.И я спросил так: «Чья это душа?»

4.Срош праведный и Адар язата сказали (5) так: «Это душа той грешной женщины, а при жизни она занималась колдовством».

 

36 ф.

1.Я также увидел душу мужчины (2), который стоял в аду, и обличьем он  был, как змея, подобная колонне; (3) а голова его была как голова человеческая, а все тело, как тело змеи. (4) И я спросил: «В каком же грехе это тело повинно?»

5.Срош праведный и Адар язата сказали (6) так: «Это душа грешного, при жизни он отступил от (зороастрийской) веры; (7) посему он в аду пресмыкается  и обрел облик ехидны».

 

37 ф.

1.Я также увидел души нескольких мужчин и нескольких женщин (2); они висели в аду вниз головами, (3) а ехидны и скорпии, и прочие ядовитые твари (храфстры) жалили их тела.

4.И я спросил так: «Чьих же людей эти души?»

5.Срош праведный и Адар язата сказали (6) так: «А это души тех людей, которые в миру не заботились, не берегли воду и огонь, (7) и тем самым причинили и воде, и огню ущерб, и священный огонь был потушен ими умышленно».

 

38 ф.

1.Я также увидел душу мужчины (2), которому они давали есть дохлятину и частицы омертвелой плоти людей, перемешанные с кровью и грязью и с прочими зловонными мерзостями, и со смердящей стервою.

3.И я спросил так: «Какой грех совершило эта плоть?»

4.Срош праведный и Адар язата, сказали (5) так: «Это душа одного грешника, в миру он приносил испражнения и мертвечину к воде и к огню, и тела собственного, и других людей, (6) и всегда относил мертвое в одиночестве, и был осквернен; (7) и, занимаясь этим, не предпринял он обряд очищения»[xciii].

 

39 ф.

1.Я также увидел душу смертного (2), грызущую кожу и плоть людскую.

3.И я спросил так: «Чья это душа?»

4.Праведный Срош и язата Адар сказали (5) так: «Это душа того грешного мужа, что в миру присвоил оплату работников и утаил долю сотоварища, (6) посему душа присуждена к суровому наказанию».

 

40 ф.

1.Я также увидел душу мужчины (2), который влачил гору на спине своей (3), и в снег, и в холод страдал он с горой на спине[xciv].

4.И я спросил так: «В каком же грехе повинно это тело?»

5.Срош праведный и Адар язата сказали (6) так: «Это душа того грешного мужа, что в миру во множестве поносил людей лживыми, непочтительными и унижающими их словами, (7) и вот, теперь его душа наказана такой карой и морозом леденящим».

 

41 ф.

1.Я также увидел душу мужчины (2), которую они заставляли поедать нечистоты и мразь, и грязь, (3) а между тем друджи (демоны) безжалостно колотили его камнями и рубили топорами.

4.И я спросил так: «Какой грех совершило это тело, чья душа переживает такое суровое наказание?»

5.Срош праведный и язата Адар сказали (6) так: «Это душа того нечестивого (друванд) мужчины, который прислуживал в многолюдных горячих банях, (7) и он уносил скверные частицы их тел[xcv] и падаль к воде, огню и земле, (8) (так что) благочестивый, войдя (в баню), выходил друвандом (т.е. загрязненным, оскверненным).[xcvi]

 

42 ф.

1.Я также увидел души нескольких людей (2), которых они понуждали рыдать, и те горестно стенали.

3.И я спросил так: «Что это за люди?»

Срош праведный и язата Адар сказали (5) так: «Это души таких людей, у которых чресла отцов их вошли во чрева матерей их; (6) когда же чада народились, отцы их признать отказались, (7) и вот теперь горестно те сетуют на отцов своих».

 

43 ф.

1.А также я видел душу мужа (2), к чьим ногам припадали дети, и вопили они, (3) а дэвы, а также и псы, его ноги злобно терзали.

4.И я спросил так: «Какой грех совершило это тело, чья душа  переживает такое суровое наказание?»

5.Срош праведный и Адар язата сказали (6) так: «Это душа того грешного мужа, что в миру отрекся от своих чад».

 

 

44 ф.

1.Я также увидел душу женщины (2), которая рыла холм грудями собственными(3), и на голову ее мельничный жернов надет был, а подобен он был шапке.

4.И спросил я так: «Что за грех совершило это тело, чью душу истязают столь сурово?»

5.Срош праведный и язата Адар, сказали (6) так: «Это душа одной грешницы, она в миру умертвила (новорожденное) дитя свое, и выбросила она труп прочь».[xcvii]

 

45 ф.

…преступил клятву; (6) забрал состояние благочестивых и отдал его дурным.

 

46 ф.

…Это душа грешника, в миру он приобрел состояние бесчестно, и украл его из собственности других, (6) и завещал все свое достояние недругам своим, (7) и, все же, за это одному ему лишь ад уготован».

 

47 ф.

…Это души тех людей, что в миру были вероотступниками и безнравственными безбожниками, (6) и опустошили они человека, и совратили они его с пути первозданной истинной веры, и увели к закону зла; (7) и так вот многие суеверия и лживые ереси посеяны в мире».

 

48 ф.

…он не накормил пастушескую собаку (овчарку) и не уделил куска собаке хозяина дома[xcviii] (дворняжке), или ударил, или убил их.

 

49 ф.

…а это души тех грешников, что в миру верстали земельные наделы (или размечали границы) и мошенничали они при этом; (8) и (в результате такого размежевания) многие люди остались без крова, и были они ввергнуты в нужду и нищету; (9) и, все же, их принуждали выплачивать непомерные налоги.

 

50 ф.

…перетащил, похитив, межевые камни у других и утвердил их как свои собственные».

 

51 ф.

…Лгал, скрепляя договор с человеком».

 

52 ф.

…часто пренебрегал обещанным, (6) и нарушал соглашения, что с благочестивыми, что с неправедными; (7) а ведь в обоих случаях договор нерушим, будь он заключен с верным, или с неверным.

 

53 ф.

1.И, затем, Срош праведный и Адар язата взяли меня за руку (2) и отвели на Чакад-и-Дайтик,[xcix] ниже моста Чинвад,[c] в пустыню; (3) и тут явлен был мне Ад на земле посреди пустыни, под мостом Чинвад.

4.Неистовый рев Ахримана, дьяволов и дьяволиц доносились оттуда, стенания и истошные вопли бесчисленных душ грешников потрясали это юдолище (5), и, преисполненный ужасом, пришел я в смущение: а не сокрушат ли они воистину семь кишваров[ci] земли, содрогавшейся от грохота и стонов. (6) И тут взмолился я и обратился к Срошу праведному и Адару, духу огня (7): «О, не несите меня туда, но верните обратно».

8.И, затем, Срош праведный и Адар, ангел, сказали мне (9) так: «Умерь свой страх, ибо любая беда тебя минует». 10.И вот, вперед выступил Срош праведный и Адар, ангел, (11) а позади – в смятении я, Арда Вираф, и так вступили мы в мрачнейший ад.

 

54 ф.

1.И узрел я здесь дузакх[cii] – Ад кромешный и наитемнейший, и неизмеримо губительный, и ужасный, и преисполненный мучений нестерпимых, и страданий невыносимых, и вредоносный, и омерзительно смердящий. (2) И заглянул дальше, и открылось мне вот что: (3) и вот она – Преисподняя (Инферно), и бездна ее низвергается неизмеримо, и глубже она тысячи локтей (джаздзжанов) в глубину; (4) и брось ты хоть все деревья, что да ни выросли в мире, в полымя сего смраднейшего и мрачнейшего ада, и все равно всего зловония не выжечь; (5) и вот, снова, и так близко, как ухо к глазу, и скученно, подобно волосам в гриве кобылы, (6) и бесчисленны числом, и в тесноте неимоверной, стеснены здесь души грешников, (7) но не зрят они (друг друга), и ни единый звук, исходя от одного, не коснется другого; (8) и каждый мнит: «Один я». 9. И все это для них: и кромешный мрак бесконечной тьмы, и зловоние, и весь ужас пыток неисчислимых, и для них все эти истязания ада; (10) и вот тот, пробудет ли он в аду лишь день единый, а уж вопиет он и стенает: (11) «Ужели не прошли еще те девять тысяч лет, после которых они должны избавить нас из этого ада?».

 

55 ф.

1.Затем увидел я души грешников, а они сгинули и испытывали пытки и муки в этой ужасной и беспросветной юдоли скорби и страданий всемыслимых, таких, как пурга и лютый мороз, и раскаленные кирпичи, и смрад мерзкий, и камни, и пепел, и град, и ливень, и много иного зла.

2.И я спросил: «Какой грех совершили тела тех, чьи души испытывают такое суровое наказание?»

3.Срош праведный и Адар язата отвечали (4): «Это души тех нечестивцев, что совершили в миру премного смертных грехов, (5) и святой огонь Вархаран[ciii] разорили они, и мост через стремительные воды был ими убит, (6) и болтали они без числа лживые и безнравственные слова, а многие бесчестные наветы они подтверждали. (7) А страсть их –  бесчинства; и из-за ненасытности их, и из-за алчности их, из-за похоти их, и ярости и зависти этих невинный и праведный человек был ими обманут; (8) И поступали они с превеликим коварством. 9. Посему и душам их присуждено страдать истязания суровые и испытывать пытки жестокие».

 

56 ф.

1.Затем я увидел еще души, их обвивали и жалили ехидны.

2.И я спросил так: «Чьи это души?»

3.Срош праведный и Адар язата сказали (4) так: «Это души тех грешников, которые в миру обманывали Бога и святую веру».

 

57 ф.

…Это души тех женщин, которые в миру чрезмерно  много жаловались и изливали слезы, и били себя по голове и по лицу».

 

58 ф.

…Это душа того грешного мужчины, который в миру часто мыл голову и лицо, и загрязненные руки, и прочие нечистые члены, и в больших покойных водах, и в кипящих ключах, и в струях рек, (6) и (тем) оскорбил он Хордада, амахраспанда[civ].

 

Опускаю фаргарды 59-99. Там повествуется о кошмарных судьбах неправедных людей: например, о женщине-распутнице, а в vagina ее «входит и выходит» еж – животное, считающееся в зороастризме одновременно и артовским (благим) творением (ср. название одной из ахуровских стран: «обитель священного ежа»), связанным с солнцем (он поедает змей и пр. храфстра), и дэвовским исчадием[cv]. Говорится, что убивший «водяную собаку udra», выдру или бобра – животное, связанное с Арэдвисурой Анахитой[cvi], получит в аду такие же мучения, как бунтовщик. Говорится здесь и о сове – дэвовском исчадии, и о сове – «хранительнице Арты»; описывается наказание человеку, попусту изливающему сперму и пр. абсцентные сюжеты в стилистике иезуитов, картин Босха, а то и еще кошмарней.

 

100 ф.

1.Затем я увидел Злобного демона мертвых[cvii], разрушителя мира, чья вера – это Зло, (2) и он поруганию предавал и насмехался над грешниками в аду, и так укорял он их (3): «Так что же вы, хлебом Ормазда питаясь, мою работу выполняли? (4) И почему же не обратили думы вы к своему создателю, но следовали моей воле?» (5) И вот так он язвил, и ревел, и орал на грешников.

 

101 ф.

1.После этого Срош праведный и Адар язата подали мне руку, (2) и повели они меня прочь из того темного, ужасного, наводящего страх места, (3) и увели они меня к бесконечному свету, в капитул – собрание Ормазда и амахраспандов.

4.И преисполнился я благоговением к Ормазду. (5) И он был великодушен, и сказал так:

«Ты, совершенный служитель, дастур,[cviii]о праведный Арда Вираз, посланник Маздаяснийцев, ступай же в мир живых, (6) и обо всем, что видел и познал, поведай миру правду; (7) я, Ормазд, с тобою всегда пребываю; (8) и каждого, чьи речи правильны и правдивы, я почитаю  и о них ведаю; (9) вот что передай мудрым».

  1. И пока Ормазд так говорил, застыл я в изумлении, (11) и свет преисполнил глаза мои, но не зрел я ничего, но голосу внимал, (12) и вот прозрел я: «Воистину, это он, Ормазд».[cix]
  2. И он, дадар[cx] (творец) Ормазд, самый щедрый изо всех святых, сказал (14) еще: «Донеси, о Арда Вираз, маздайаснийцам мира (15) вот такие слова: «Один лишь есть путь благочестия – дорога веры истинной,[cxi]а остальные пути – распутие. (16) Так ступайте же по пути единственному, по пути благочестия, и не сворачивайте ни в роскошь и ни в беду, и ни на иной другой путь, (17) и лелейте благие мысли, и благие слова вещайте, и благие поступки вершите,[cxii] и сохраняйте в чистоте веру эту, а ведь обрел ее от меня он, Спитаман Зардушт, и вместе с Виштаспом утвердил он ее в миру; (19) и следуйте артовским праведным законам, но бегите лжи. (20) Свидетельствую: и скот это пыль, и лошадь – пыль, и злато, и сребро, – все есть пыль, и тело человека – прах[cxiii]; (21) и только  лишь тот в прах не обратиться, кто в миру прославляет благочестие, и преисполнен долгом, и вершит добродеяния во благо. (22) Воистину, безупречен[cxiv] ты, о Арда Вираз, так ступай же благословен, (23) ибо о чистоте и очищении, которые ты хранишь и исполняешь (24) и всех предписаниях тех, которым ты верен, (25) и о чистоте, и об обрядах, когда исполняешь их ты подобающе, и помня о Боге, обо всем этом я знаю».

26.И внял я Слову. И низко склонился перед творцом Ормаздом. (27).

И вот, Срош праведный препроводил меня торжественно и мужественно к этому устланному коврами месту. (28)

Так восторжествует же слава благой веры маздаяснийцев!

 

Окончено в здравии, радости[cxv] и спокойствии.[cxvi]

 

 

КОММЕНТАРИИ.

[i] Эко У., 2000, с. 624.

[ii] Пехл. Viraz, перс. Viraf. Этимология имени Вираз или Вираф не ясна. В личной беседе В. Шуховцов высказал предположение, что имя Вираз – испорченное перс. varz, «кабан». См. MacKenzie D.N., L., 1971, p. 87: пехл. warāz [wl’c | N. gurāz] boar, «кабан», «боров». Действительно, поздние переписчики могли не понять слова и исказить его, применяя etimologia vulgaris. Существенно, что как кабан, а вернее, вепрь, в Михр-яште, 18. 70-72 выступает Вэрэтрагна («Убийца Вритры», вед. Вритрахан – эпитет Индры), воплощение карательной функции Митры, его спутник:

18.70. «Владыке обширных лугов Митре мы молимся…, впереди него летит сотворенный Ахурой Вэрэтрагна в образе дикого, буйного самца вепря (kaehrpa varāzahe) с острыми клыками и острыми резцами, вепрь, одним ударом убивающий, неуловимый, беспощадный, с пятнистой мордой, мощный, с железными задними ногами, с железными передними ногами, с железными жилами, с железным хвостом, и с железными челюстями; 71. и вот сшибается он с противником, и так воспылает он гневом, и так преисполняет его отвага и храбрость, и вот валит он его (врага) с ног одним ударом головы, и даже не задумывается он, что уже сразил, и даже не соображает, что поверг кого-либо, покуда не сокрушит даже и доспехи, оплот жизни, пока не разнесет даже и броню, источник жизненности; 72. он сразу на куски рассекает любого, он, (тот), кто смешивает с землей кости и волосы, и мозг и кровь человека, солгавшего при договоре»,

 – мой перевод по тексту: Gershevitch I., Cambridge, 1959, pp.107-108. В Яште 14.57 Вэрэтрагна (вед. Вритрахан, «убийца Вритры») трактуется как «победа», Victoria и его имя как эпитет используется в описании хаумы (замененной в АВН мангом) как апотропеического средства:

«Мы молимся созданному Ахурой Вэрэтрагне \ Я обладаю хаумой. \ Я несу с собой защиту головы, \победоносного хауму\. Я обладаю защитой добрых творений. \Я несу с собой защиту тела.\ Тот, кого укрепил хаума, \избежит захвата\ врагом в битве».

Один из последних сасанидских царей, военачальник, удержавшийся у власти только два месяца, носил имя Шахрварз, «Царственный вепрь». Кабан как символ Вэрэтрагны – распространенный сюжет искусства, особенно, во времена Аршакидов и Сасанидов. См. Тревер К.В., Луконин В.Г., М., 1987, рис. 13 (6), 15 (7); В.Г. Луконин, М.. 1977, с. 209 и др. Однако такое имя больше характерно для военачальника, но не для жреца. Можно, конечно, допускать, что возможная этимология Артаварз, «Праведный вепрь», связывает Вираза с образом Митры и его спутниками, судящими и карающими души в загробном мире.

Вместе с тем, более достоверным представляется связать имя Арта Вираз с иран.* varz- (*vrz-) «действовать», «делать», «стремится», «совершать». Как определил Э.А. Грантовский, такие западно-иранские имена засвидетельствованы уже в 8 в. до н. э. в Ассирии: Varzana– (*Vrzana), в др. перс. Artavarziya, Artavardiya- (vard=varz) и в Авесте: varez-, varezayant- и согд. varz-, «деятельный», «энергичный». В Авесте vareza- это благое в религиозно-моральном плане действие. Ср. согд. varz,  «чудо».  Т.о., имя Артавираз может вполне достоверно восходить к именам типа *Artavarzana, засвидетельствованным позднее в «Муджмил ат-Таварих» и означающими «(исполняющий) дело (угодное) Арте», т.е. праведное дело, или «любимый Артой». См. Грантовский Э.А., М., 1970, с. 298-300. Возможно, имя Артавираз относится к именам  парфянского круга.

[iii] Jamaspasa K.M., , The Hague, 1969-1970, pp. 116- 120.

[iv] West E.W., SBE, vol. V,p. XXI.

[v] Justi, Marburg, 1865, s.42  в «Словаре иранских имен» это имя упоминает как парсийское, т.е. имя индийского зороастрийца, парса. Вместе с тем, в коллекции проф. Кэмпбелла Боннера из Энн Арбор, Мичиган, имеется агатовая сасанидская печать с надписью на пехлеви и изображением человека, видимо, дастура, с кулахом на голове и шнуром на шее. Надпись читается  Anōsh(i)rvān (древн. anōshakravān) Aspar (сокращенное aspayaoda). М. Спринглинг, похоже, не исключает, что это имя (и печать?) неким образом могут быть связаны и с человеком, составлявшим АВН, – Sprengling M., 1953, pp.189-193, pl.LXIX.

[vi]Как бы ни лукавил Умберто Эко, а он абсолютно академически точно выражает общую черту сочинений такого рода:

«Не так уж много, надо признать, имелось аргументов в пользу опубликования этого моего итальянского перевода с довольно сомнительного французского текста, который в свою очередь должен был являть собой переложение с латинского издания семнадцатого века, якобы воспроизводившего рукопись, созданную немецким монахом в конце четырнадцатого»,

Эко У., Указ. соч., с. 11. Эко здесь блестяще перефразировал т.н. принцип иснад, характерный для суфийской литературы и мусульманских хадисов.

[vii]Для русского перевода я использовал текст: Haug M., 1917. А так же некоторые корректуры в соответствии с:   Asa H. J., Haug M., West E.W., Bombay-London, 1872; «Arda Viraf Nameh». The Original Pahlavi Text, ed. by Asa K.J.J., Bombay, 1902; Barthelemy M.A., Paris, 1887.

Фрагменты АВН переводились на русский Залеманом К., – см. Корш В., т. I, ч. 1, СПб., 1880.

[viii] Jamaspasa K.M. 1969-1970, pp.116-120.

[ix] Belardi W., 1979.

[x] Jamaspasa K.M., Op. cit., p. 116-120. Наиболее подробный анализ исламского (и персидского) влияния на Divina commedia, а там упомянута и АВН, принадлежит Т. Сильверстейну, – Silverstein T., 1952, pp.89-176. См. так же, Брагинский И.С., М., 1968, с. 160 ff.

[xi]Persephone’s Quest: Entheogons and the Origins of Religion, by Gordon Wasson R. etc., New Haven – London; Gordon Wasson R., 1983; Allegro J.M., NY,1970.

[xii] W. B. Henning, Oxford, 1951, pp. 32-34.

[xiii] Г. Бэйли в хотано-сакском языке нашел слово huma-, для хаумы, использовавщейся с ttona,- «жир», который он, по анологии с пашто xōmba, «гриб, fungus», и индо-иранским kumbha , «горшок», «гриб», определяет как название гриба (Amanita muscaria, мухомор?), – Bailey H.W., Mitraic Studies, vol. II, Manchester University Press, p.19, n.38.

[xiv] Грантовский Э.А., М., 1968, с. 470-482.

[xv] Flattery D. S., Schwartz M., University of California press. Манг Виштаспы они отождествили с могильником, гармала, рута наркотическим растением Peganum harmala L., содержащим алкалоиды гармин и гармалин, вазицин, вазининон и др. и активно использующимся как в народной фармакогнозии, в качестве средства от болезни Паркинсона, суставного ревматизма, лихорадки и пр., так и в шаманской практике разных народов, в том числе у гностиков (мандейский текст Šaftaַd Šambra, «Свиток (дикой) руты») и в мусульманском мире. В Фарсе в ходу интересный эпитет для гармалы: naivand, «быстрая» и выражение sipand-ā, «подобный гармале, быстрый». Термин naivand употребляется только для лошади, он совпадает с авестийским aurvant-, например, в эпитете Солнца aurvant-aspa, «быстроконное». Иранцы называют растение isfand, sepand, sven < авест. spænta-, «приносящий сверхъестественное могущество», по смыслу – «сакральный», – J. Gonda, The Origin and Meaning of Avestan spænta-, – Oriens, 2, 1949, pp. 195-203. В турецком и в азери для исфанда (ср. имя сына Кави Виштаспы: Исфандияр) есть свое название Űserlik, а в тюрки (чагатайском) и в казахском замечательным образом сохранилось древнее иранское имя: адыраспанд, – Flattery D.S. etc., p.53 ff.; Лекарственные растения Казахстана и их использование. Ред. Кукенов М.К., Алматы, 1996, с. 33-34; Доброхотова К.В., Писарев А.А., Алма-Ата, 1980, с. 38. В иранском шиизме утверждаются слова Пророка Мухаммеда, который говорил, что каждый листок и семечко этого растения заставляет хвори и болезни держаться стороной, причем исфанд придает смелости, а его дым достигает небес быстрее, чем благовония, он изгоняет дьявола и отвращает несчастья. Шиитский шейх Джафар аль Садык утверждал, что от того дома, где есть исфанд, Иблис (дьявол) держится на расстоянии семидесяти домов. Исфанд излечивает 70 болезней, в том числе черную проказу (ra). Флаттери и Шварц продемонстрировали, что существующие представления и заговоры, связанные с исфандом (Узерлик, адыраспанд) замечательным образом, причем в деталях, совпадают с зороастрийскими циклами, посвященными Хауме. Мандейский «Свиток дикой руты» «пересказывает» Хом-яшт даже в мельчайших деталях! Ср. Drower. E.S., Orientalia, 4, pp.324-346. Это заставило их предположить, что хауму и следует отождествить с гармалой. Нужно учитывать, конечно, что, как и эфедра, конопля – банг, белена и пр., исфанд могут быть только локальными суррогатами «подлинного хаумы». Это никак не подрывает гипотезу Уоссона и др., считающих, что истинный хаума и даосский «гриб бессмертия» линчжи – мухомор (Amanita muscaria). О возможности отождествлении линчжи – хаума – Amanita muscaria cм. Завадская Е.В., М., 1977, с. 40-47. В.Б. Хеннинг допускал связь гармалы с «наркотиком Виштаспы», мангом, но отвергал ее связь с хаумой, т.к. по его мнению гармола должна была трактоваться как дэвовское растение. Она связана с колдовской практикой колдунов-карапанов, которых до его встречи с Заратуштрой почитал Виштаспа, а так же и с шаманами-ядугарами (откуда тюрк. ядачи, «ворожей», шаман, практикующий метеорологическую магию с использованием нефрита):

«Peganum harmala или дикая рута применялась в колдовской практике, а с этим боролась зороастрийская церковь; брошенные в огонь, ее семена выделяют жирный черный дым, а это совершенно ахриманический признак. Тем не менее, несмотря на клеймо осуждения, которое налагается на эту любимицу колдунов, а в Авесте она (рута) определяется как имеющая полубожественное происхождение. Вряд ли впрочем стоит принимать это без оглядки. Нельзя, однако, утверждать, что нам следует совершенно отказаться от общепринятого выведения слова sipand, «дикая рута» из  (авестийского) spænta-, для которого обычный смысл – «священное»: для daēvayasna или «почитающих дэвов» это растение безусловно было «священным»», –Henning W.B., Annali del’ Instituto Universitario Orientale de Napoli, Sezione linguistica. 6, p.35. Вместе с тем, в ваханской лексике встречается banq-i devona ‘дэвовский банг’, бот. арнебия (Arnebia thomsonii), – Стеблин-Каменский И. М. Новые материалы по ваханской лексике. –  Иранское языкознание. М., 1981, с. 180.

[xvi] Eliade M., Princeton University Press, pp. 142n, 393, 398, 399, 400, 419 etc.

[xvii] У А. Дюма есть поучительное размышление на подобную тему. У одного человека мать была гугенотка, а отец – католик. Ясное дело, мысли в голове этого манкурта-горемыки полностью перепутались и пришли в смятение. Т.е. и смеялся он, и плакал одновременно. И щипал он себя за левую щеку десницей, а по правой половине бил левой. И наоборот. Но промышлять-то на жизнь как-то надо. И нашел-таки он выход. Он стал «нормативно» набожным на свой лад. По ночам он выходил на темный перекресток дорог и высматривал, не покажется ли кто на пропитание. И вот, как увидит, что идет сухощавый, черный, как скворец, и унылый бледный гугенот, как тут же взыграет в нем его «нормативно»-католическая половина! И с полном сознанием долга, дает он ему от души по башке мушкетом и обирает до нитки. Сильно, правда, переживал он впоследствии и каялся. Его католическая совесть невыносимо противилась. А то увидит, что вот бредет в плаще шитом золотом подвыпивший веселый черномазый католик…  Тут – и его так же. И вновь непримиримо и безутешно совестится. Его гугенотская «нормативная» половина бунтовала…

В общем, не покидала его ни на секунду тоска и неразбериха.

И вот, однажды, неуемной алчностью влекомый, и раздел он. и ограбил, и причем в короткий промежуток времени, сразу и гугенота, и католика. Так вот, двое этих горемык встретились на перекрестке. А в темноте и наготе и не разберешь, с какого ты рода, из какого жуза, прайда, махалля, вилаййата; какой ты конфессии и каким лыком вязан. В общем, тут не до норм: солидаризировались они. Да так, что исхитрились поймать его на перекрестке двух дорог и раздели догола. И повесили прямо на перекрестке вниз башкой затуманенной. Повесили, конечно, как и полагается в таких случаях, на развесистом и плодовитом Древе Жизни. А потом: разошлись в разных направлениях: ведь гугеноту-то с католиком вместе бродить вроде бы не пристало.

А у того «маргинала-полукровки» было два сына. Как порядочный и по своему «нормативный» человек одного он взял да и воспитал католиком. Другого же, по зову той же порядочности и нормы, воспитал он гугенотом. Пришли братья в тоске и скорби вечерком на перекресток. Братец-гугенот засел за кочкой на той дороге католической, где бродил католик. Братец-католик, наоборот: в кустах, на гугенотском переулке. Здесь зачастую шлялся гугенот. Дождались они обидчиков, и вот каждый выскочил и прикончил своего, положенного ему «его» Церковью. В точном соответствии с конфессиональной принадлежностью, единственно верным Божьим Промыслом и обычным правом кровной мести. Но самое главное впереди…

Смеркалось… Сошлись братья на перекрестке, вздернули на том же дереве и гугенота и католика и посмотрели друг на друга. И призадумались…И такая…Тьфу! Словом, разошлись они, чтоб не встречаться никогда: один – по выверенной, как стрела, гугенотской дороге, другой – по своей прямой, как копье, католической…

Sic transit…Занималась Варфоломеева ночь…

Никто не переубедит меня, что этот эпизод из «Трех мушкетеров, 20 лет спустя» не наилучший и не поучительнейший пример подлинно толерантного, продуманно внятного научного и исторического исследования. Он должен стать примером как для наших политологов, аналитиков, журналистов, так и для наших святых отцов и их покровителей. Даже более того! Ведь вдумайтесь только: хоть эта история и «с самого яйца», а уж как плодотворна она на всяческие спекуляции, и как ощущается в ней некое назидание…Например, «Не рожай да не рожденным будешь».

Я уж не говорю, что любой полуграмотный пост модернист может домыслить любимые себе детали.

[xviii] Рожанский И.Д., М., 1979, с. 180, 186-189.

[xix] Возможно, это произошло уже в эпоху Чжоу, – см. Manchen-Helfen O., L., 1924, pp. 551-585.

[xx] Шейман-Топштейн С.Я., 1978.

[xxi] Шейх Баха ад-Дин Накшбанди – основатель тариката накшбандиййа, влиятельного не только у суннитов в Средней Азии (особенно, в  Бухаре), но и среди шиитов, говорил, что для  истинного суфи совершенно недопустимо заигрывание с властью и стяжательство. Орденское братство накшбандиййа проповедовало аскетизм. Однако в XV в. ходжа Ахрар отверг это положение и вскоре накшбандийцы превратились во влиятельные политические фигуры, в богатеев-ханжей. С этого времени с именем тариката Накшбандиййа стали связывать самое понятие религиозной и политической реакции.  См. Яковлев Л.,  Шейх Баха ад-Дин Мухаммад ибн Бурхан ал-Дин Мухаммад ал-Бухари Накшбанд, – в кн. Суфии, М., 2001, с.451-453.

[xxii]Существует «Преступление и наказание» и есть «не убий» Нагорной проповеди. АВН, по сравнению с зороастрийскими назиданиями – андарзами, что-то вроде энциклопедии греха. Андарзы аксиоматичны: «Существуют шесть признаков, по которым можно распознать отступившего от правды: это тот, у кого с виду добрый характер; обладающий разрушительной силой и губительным поведением; легко болтающий о щедрости, а сам скупой; кажущийся благородным, но злой по натуре; порицающий терпение; человек с противными зороастрийским мыслями, словами и делами»,

Адурбад-и Махраспанд.

[xxiii] Как писал Э. Герцфельд,

 «Persepolis ended in flames, and these flames were a symbol… The Ancient East was dead, the conflagration of Persepolis its funeral pyre».

 Он так охарактеризовал сасанидскую эпоху:

«Эллинизм был воспринят Европой без препятствий, он подготовил ее к великому будущему, зато в Иране он приобрел исключительно разрушительный характер…Сасанидская эпоха – род реакции восточного сознания против эллинизма»,

Herzfeld E., L., 1935, p.44, 79. Тема трагедии, постигшей маздаяснийцев в результате пришествия Александра, обычна для зороастрийской литературы на пехлеви. Жрецы традиционно связывают эти события с парфянским периодом истории. В Денкарде 7.7.4-8 о нем говорится:

«Существовал среди разрушителей Александр и, как еще сказано о нем в религии, «в ту вечную зиму тревоги бесчестный Александр пребудет причиной бесчисленных бедствий, явленных посредством создания Эш (Зла»).

Отвлекаясь скажу, что выражение «100, 1000 зим» в зороастризме употребляются в апокалиптическом смысле. Ср. : «Зима тревоги нашей…». В Денкарде VII, 7.5-11 и в пехлевийском зороастрийском сочинении «Абдих уд сахигих и Систан», 10-15 («Чудеса и достопримечательности Систана»), 9-13 вв. сказано, что после царя Виштаспы правителем Ирана стал Вохуман, сын Спенддада. При нем верховным жрецом (даствара) был Сэн (авест. Саэна, «орел»), он прожил 100 лет. Потом началась эпоха Александра – разрушителя: за три зимы Хешм (Аэйшма) ниспослала в нераскаявшийся земной мир преступника по имени «злонравный Александр». Всех, чьим предназначением было святое служение, он хватал и убивал. Некоторые из мужей и подростков прибыли в Систан, причем один из подростков знал наск Двасрудж. Т.о. вера (дэн) вновь возродилась, но только в Систане. Здесь ее помнили наизусть, – прив. Skajæervǿ Prod Oktor, 1995, pp. 195; Амбарцумян А.А., Этимология имени Авиценны (On the etymology of Avicenna’s name) (рукопись статьи), 4 с. В АВН дело происходит в Стахар Папакане (Истахар). По другим легендам, несомненно иранским, Александр сжег Авесту и перебил жрецов в войне с Дарием при разрушении и разграблении им одной из столиц Ахеменидов –  Персеполя. Однако при этом античные источники не говорят ничего конкретного именно об уничтожении Авесты, – Квинт Курций Руф, История Александра Македонского, V,  VI; Плутарх, Александр, 37; Диодор, Историческая библиотека, 69-72; Арриан, Поход Александра, III, 18, VII, 1). По мнению Р. Фрая, в окрестностях Персеполя, в частности в Накш-и-Рустеме, в Ка’ба-и Зардушт, вероятно, сохранялись религиозные сочинения и горел царский огонь Варахрана, – Фрай Р., М., 1972, с. 143. Однако легенда об уничтожении Авесты, скорее всего, имеет гораздо более позднее происхождение. Ее, например, сообщает Бируни. Он пишет, что рукопись Авесты хранилась в сокровищнице Дария, написанная на 12 тысячах коровьих кож золотом. Она была сожжена Александром Македонским, но три пятых части Авесты все же уцелели. Благочестивым маздаяснийцам выдавали специальную грамоту, позволяющую читать Авесту, так сказать, в оригинале, – Бируни Абу Рейхан, Указ. соч, с. 206. См. так же:  Гафуров Б. Г., Цыбукидис Д.И., М., 1980, с.191-199. В Большом Бундахишне («сотворение основы», «глуби» = мироздание»), XXXIII,14 об А. Македонском сказано, что он «погасил много огней»; в одном согдийском фрагменте он назван худшим грешником в истории человечества: «… царь Александр, совершивший избиение магов, кайунское дьявольское отродье, разрушивший религию магов» – см. Henning W.B, 1944, pp. 133-144; Бойс М., 1988, с. 96-97. В христианской апокрифической литературе Бундахишн известен как «Голубиная (т.е. глубинная) книга», – см. Топоров В.Н., М., 1978, с.150-153. Нужно сказать, что реальное «избиение магов» было осуществлено в свое время не Александром, а как раз таки Ахеменидами. Магами персы называли мидийских жрецов, которые с точки зрения маздаяснийцев считались дэваяснийцами или ахриманическими жрецами.

[xxiv] Эта точка зрения не может быть принята, т.к. магупат Кирдэр (или Картир) ни в одной из своих надписей, а там действительно говорится, что он посещал Рай, ни разу не упоминает Заратуштру. Заратуштра же в АВН фигурирует постоянно. Назидательный рассказ о путешествии Кирдэра (Картира) в потусторонний мир содержится в его собственной редакции надписей в Сар-и Мешхеде и Накш-и Рустаме. Они помещены там рядом с рельефами, изображающими инвеституру Арташира и триумф Шапура I над римским императором Филлипом Арабом, – Луконин В.Г., М., 1977, с. 190.

[xxv] Daryaee T., Dexter, Mich., 1995, pp.132-133.

[xxvi] Williams A.V., Bulletin John Rylands University Library of Manchester, pp.37-53. Однако зороастрийцам было очень далеко до отношения к христианам в Риме до правления Константина. В «Анналах» Тацит подробно описал жестокие преследования и казни христиан римлянами при Тиберии (Понтий Пилат) и, особенно, во времена Нерона, который пользовался большим уважением среди предшественников сасанидов – парфян при Вологезе. Именно, в парфянскую эпоху появились первые зороастрийские сочинения на пехлеви и был собран Видевдат. См. Тацит, Анналы, XV, 44, – в кн.: Тацит Публий Корнелий, М., 2001, с. 387-388; Транквилл Гай Светоний, М., 1988, «Нерон», 51-57, с. 223-225.

[xxvii] Хрестоматийный пример – надпись Кирдера на Ка’ба-йи Зардушт:

«Во всех областях и во всяком месте по всей империи было превознесено поклонение Ормазду, и религия Маздаясны и ее жрецы обрели повсюду  великий почет. И язадов, и воду, и огонь, и скот мы в величайшей степени ублажили. Верования же Ахримана и дэвов изгнаны были из земли и лишены доверия. И евреи (yhwdy), и буддисты (šmny), и брахманы (blmny), и арамеи (n’sl’y), и христиане, говорящие по-гречески (klystd), и баптисты (mktky), и манихеи (zndyky) были повсюду разгромлены. И идолы были повергнуты, и логова дэвов подверглись уничтожению, а  места и обители язадов (храмы огня) были утверждены»,

 Boyce M., 1984, p.112; Bailey H.W.: J. Duchesne-Guillemin, Cambridge history of Iran, III (2) pp. 907-908.

[xxviii] Ibidem, pp.37-53.

[xxix] Deman A., Mithraic Studies, vol. II, Manchester University Press, pp. 507-517.

[xxx] Согласно исламским текстам, Мани был знатного происхождения. Его мать происходила из парфянского царского дома. Имя его отца, по Ибн ал-Надиму, автору «Фихриста» (988 г.) было Фаттик, от пехл. taka. Он был родом из Хамадана и эмигрировал в Вавилон (Bâdarâya), где примкнул к гностической секте мутазилитов, связанной с мандеями. Сам Мани родился в 216 г. в Ираке. Он ощущал влияние и маздеизма, и зурванизма, и гностических доктрин Bardaisan и Macion. В свою религию Мани ввел элементы Ветхого Завета (ангелы Джабраил и Рафаил и т.д.); из маздеизма – идею конечной победы Светлого начала над Тьмой. Согласно Мани, борьба света и тьмы – это и есть действительное состояние мира, но в этом-то и таится причина для радикально-пессимистического взгляда на мир и жизнь. Материю он отождествлял со злом, а дух – с добром. Из христианской доктрины он заимствовал образ небесного архетипа человечества, из буддизма – аскезу и, вероятно, технологии нирваны. В тюрко-манихейских текстах Мани называется гениально: n ay ngri, «солнечно-лунный бог». Его изображали с солнечным лучами или нимбом вокруг головы. Подробно см. Meredith-Owens G.M., Istanbul, 1972, pp.168-185.

[xxxi] Henning W.B., 1943, pp.52-74.

[xxxii] Бертельс Е., Происхождение суфизма и зарождение суфийской литературы, – Суфии: собрание притч и афоризмов, М., 2001, с 490-491, 505.

[xxxiii] Согласно Суре XVII. 1 и хадисам. В хадисах говорится, что в одну из ночей, когда пророк был в Мекке, к нему пришел Джабраил, омыл его водой Зазама, и они верхом на крылатой кобылице Бурак перенеслись сначала в Иерусалим, а затем через все семь небес. Здесь он сначала беседовал с Адамом, Иоанном Предтечей, Христом, Иосифом, Энохом, Аароном, Моисеем, и на 7-м небе – с Авраамом. Затем он, уже без Джабраила, поднялся на летающем ковре еще выше – к Аллаху. Аллах сказал ему: «О Мухаммед, отныне ты друг мне, подобно тому, как избрал я в друзья Авраама. И обращаюсь к тебе я так же, как если бы говорил наедине с Моисеем», – прив. Jeffery A., NY, 1958, p.45; Noss J.B., NY-L.,1980, p.506.

[xxxiv] Xvēdah, кровный брак, инцест – замужество сестры с родным братом. См. Williams A.V., Copenhagen, 1990, 2 vol., ii, 126-137, 10-17. = каз  кудага.

[xxxv] В пехл. «ересь», ahlomōγih, «еретик», ahlomōγ. Отсюда русск. «охломон». В na-î Maîk-î Khirat, (XXXVI, 16). Tr. By West E. W., SBE, vol. XXIV,Delhi, 1965, pp. 72. («Мнения о духе мудрости») обвиняемый в ереси так названы зандики. Согласно Масуди, так арабы называли сначала манихеев, которые толковали комментарии зенд к Авесте. Однако в пехлевийской Ясне обьясняется так: «Занд – это апостол колдунов, посредством Занд осуществляется колдовство».

[xxxvi] Zâd-Sparam,pt.I, ch.I,26-27, – West E.W., SBE, vol.V, pp.159-160.

[xxxvii] Pad nām ī yazdān, «во имя богов» – стандартный зачин книжного пехлеви.

[xxxviii]Начало АВН является сокращенным изложением пехлев. Денкарда («Чудеса веры»), VII, ch. 5,5;19-21; V,ch.3,3. и Панднамаг («Пятикнижие»), I, – West.E. W., SBE, vol. XVII, Delhi etc., Int., pp.XXVIII-XXIX, XXXV.

[xxxix]  Или Atarô-pâtakân, – Бундахишн, XII,26; XX,23, 25, XXIX, 12. Т.е. Антропатена, совр. Азербайджан или перс. Адарбиган в Парсе? Ср.: «Эйран-ведж – по направлению к Атаро-патакану. Сакастан находится на пути из Туркестана в Чинистан, по направлению на север», – Бундахишн, XXIX, 12-13. Есть мнение, что например в Зенд-и Бахман яште под именем Чин имеются в виду не Китай, а Бухара или Самарканд.

Нужно сказать, что, согласно поздним, в частности мусульманским, традициям, на которые, например (некая «Книга о рождении Заратуштры», м.б. «Заратушт намаг» – АА), ссылается аль Бируни, Заратуштра (Вардуш) считался рожденным в Азербайджане, – Бируни Абу Райхан, т. I, с.205-206. Здесь же говорится, что жил  он и в Иране, и Средней Азии, а побывал он и на Цейлоне, где собственно и написал Авесту и Занд, учился же он и в Харране, и в Вавилоне, причем учителем у него был пророк Ильяс (Илия). Табари же утверждал, что его учителем был некий пророк Азиз. Евреи-де считают Заратуштру учеником Илии, а румы полагают его родом из Мосула. А еще говорят, что его учителем был ученик Пифагора по имени Файлакус, другой же ученик Пифагора – Калайус – стал де основателем брахманизма в Индии и т.п. небылицы. Интересно, что такие нелепицы до сих пор занимают умы некоторых ученых из стран Средней Азии и Ближнего Востока и признаются ими за совершенно достоверные.

[xl] От авест aēšhma (Эшмо-дэва), пехл aēšhm, перс. xišm, xēšm, др. ир. *a-, xišm «гнев», «ярость» – демон-фурия (Асмодей книги Тобит), яростное зло, гнев, грабеж, насилие. Его эпитеты: «бесславный», «грешный», «злобный», «негодный», – см. Williams Jackson A.V., NY, 1965, pp.89-91 (“The Legion of Hell”); Абаев В., М., 1985, с.3.

[xli]Пехл. датваров, «судей».

[xlii] Соответственно, низшие и высшие жрецы; мобедан мобад – «верховный из высших жрецов», эрбедан эрбад – «высший из низших жрецов».

[xliii] По преданиям, на каждом его волоске застыла капелька расплавленной меди – точная калька предания о таком же испытании, которому добровольно подверг себя Заратуштра с тем, чтобы доказать силу Авесты Виштаспе (считалось, что капельки меди с его волосков хранились «в казне [царей магов] в дни их владычества»), – Бируни, Указ. соч., с. 205-206. Иногда его имя пишется как Атурпад-и Махраспандан. Это реальное лицо – зороастрийский первосвященник (hû-fravârdo) и, возможно, зурванит: Ăturpăd Măraspend (290-371 гг.). Первосвященником или высшим жрецом он был в 320 г при шаханшахе Шапуре II (309-379 гг.), сыне Аухармазда; а его сын Заратушт – при Йездигерде I (399-420 гг.). Согласно сирийским (несторианским) актам мучеников, при этом верховном мобеде и Шапуре II (309-379 гг.) свершилось мученичество 29 христиан. Преследования христиан начались вскоре после того, как римский император Константин крестился и сделал христианство религией империи. В Младшей Авесте (Яшт XIII, 106) Адурпад упомянут один раз под титулом Râstarevaghent, в пехлевийской же литературе – очень часто, особенно в связи с ордалией (испытанием), которую он прошел во имя «примитивной, т.е. исконной веры» (авест. poiryô-tkaêsha). Она заключалась в том, что ему вылили на грудь «расплавленный металл» (Dînkard, VII, ch.V, 4-6.). Об ордалиях такого рода см. Периханян А.Г., 1979, с. 182-192. Среди ордалий (применялись 33 метода, āhang) упомянаются такие, как испытание сакральными ветвями, кипящей водой или маслом, ледяной водой, расплавленным металлом, выливаемым на грудь (vitāxt rōơ apar var rēxtan) и, что самое интересное, «посвятительной жидкостью» или хаумой (авест. taštæm zaoθro.baranæm) в ритуальной чаше (Яшт, 13, 3); серной водой с золотом («содержащая серу и золото вода, способная поведать правду») и др. напитками из сока растений. Т.о., АВ, скорее всего, прошел своего рода 3 ордалии, призванные доказать его правду и истинную праведность: 1. «Выборы (в свою очередь, в 3 приема: а) из всех дастуров; б) из 7; с) из 3-х)». 2. «Жеребьевка» в 3 приема. 3. Возлияние жидкости с «наркотиком Виштаспы» в 3 приема (3 чаши) в помещении (хварестан?) рядом со священным огнем. Плюс – 3 шага по мосту Чинвад. Не случайно в зачине АВН упомянут первосвященник Адурпад-и Махраспендан, чей ордальный подвиг в пехлевийской литературе стал сакраментальным сюжетом. Дополнительным аргументом к такой трактовке могла бы служить еще одна версия этимологии имени АВ., м.б., в смысле «столп правды, Арты» плюс игра на звуковой ассоциации его имени с иранск. *artam xvar– «клясться Артой». Т.н. «выборы», естественно, производились не голосованием. Они обязательно должны были предполагать испытание. АМ оставил.замечательный андарз и завещание своему сыну Зардушту: “Ēn handarz [i] anōšag-ruwān Ādurbād Mahraspandān” («Наставление Адурбада, сына Махраспанда»). Этот андарз отличается тем, что он поразительно созвучен дидактическим изречениям Нового завета и арабской литературы. Это подтверждает тезис о «зороастрианизации» христианства, заставляя еще раз задуматься об особенностях генезиса основных идей христианства. См. Чунакова О.М., Указ. соч., с. 41-47,77-82, 97-101, 111-114; Asmussen J.P., 1983, vol. 3 (2), ch. 25, pp. 924-948; Brock S.P., 1982, pp.1-19.

[xliv] Dînkard, VII, ch,V, 4-6.

[xlv] Такая ордалия была проведена, вероятно, чуть позднее 337 г., когда началась война сасанидов с Римом.

[xlvi] В Денкарде,VII, ch. VII, 1-4: Shapân, а иногда Shapĭgân, Shaspǐgân < shậyagận, – «царский» – царская сокровищница (gangǒ-i khûdăyẩn), где, по словам Джамаспа, хранилась Авеста и Занд, написанные золотом на бычьих кожах.

[xlvii] В тексте АВН, переведенном В. Беларди, «победоносный огонь Фаррбаг», – Belardi W., Op. cit., p. 89-92. Или Адур Фарнбаг – священный огонь «Славы». При Сасанидах его ассоциировали с сословием зороастрийских жрецов. Он горел в Парсе (древний Аншан). Этот огонь стал главным при Сасанидах, видимо, при правлении Бахрама I (421-439 гг.) и Йездигерда II (439-457 гг.) , и министра Михр-Нарсе. До этого, начиная с парфянской эпохи, главным огнем был Адур Бурзэн Михр (Огонь Высочества Митры). Кстати, это дает основание полагать, что вводная часть к АВН была написана, по крайней мере, уже в середине 5 в. У Зад-спарма, XI,8-10 огни Фробаг, Гушнасп и Бурзин-Митро отождествляются, соответственно, с жрецом, воином и хозяином семьи. Здесь говорится, что местоположение огня Фробаг – в Гадман-хоманд, «на славной горе Хорезма»; огня Гушнасп – на горе Аснаванд в Атаро-патакане (Азербайджан); огня Бурзин-Митро – на горе Реванд, «и это горы Виштаспы, а их мирское существо наиболее совершенно» (т.е. в Бактрии: Тянь-Шань,  Памир, Гиндукуш? – АА),Zad-Sparam, XI,8-10.

[xlviii] Ежедневная молитва, зороастрийская литания: перс. nyayishn.

[xlix] Дрон (авест.  draona, draonangha, darun) – ритуальный пресный плоский хлебец, вроде еврейской мацы или христианского опреснока. Так же называется и служба освящения этого хлебца. См. Boyce M., Kotwal F., 1971, pp.56-73; Nodi J.J., Bombay, 1986. С ритуальной функцией дрона в ряде случаев перекликаются обрядовые функции баурсаков.

[l] Афринаган – это благословение перед ритуальной трапезой, состоящей из вина, молока и фруктов, проводится в фиксированные периоды года, а именно, во время 6 гаханбаров (ежегодных праздников), длящихся по 5 дней. Они соответствуют 6 сезонам зороастрийского года. Из них Афринаган Гаханбар проводится в последние 5 дней года (дни Гаты). Афринаган Рапитвин проводится на третий день (Ардибихишт, «Лучшая истина или правда») первого месяца года (Фравардин). Кроме того, так же называют и ритуал поклонения огню на ассамблее зороастрийцев. Огонь содержали в металлическом сосуде афринагане, имевшем форму котла на коническом поддоне. Такие котлы известны среди т.н. «семиреченских бронз». Они служили не для варки мяса, как считают почти все казахские археологи, а именно для помещения священного огня и, вероятно, использовались во время празднеств гаханбаров, когда читались благословения типа Афринаган. Тексты А. см. The Zend-Avesta. Pt. III. The Yasna, Visparad, Afrinagan, Gahs, and miscellaneous fragments. Tr. by Mills L.H., – SBE, vol. XXXI, Delhi etc.,1981, pp.367-363 (Âfrinagân).

[li] Nirang – это сжатая, короткая молитвенная «формула», «произношение», а также короткий ритуал при освящении неочищенной бычьей урины, гомеша, используемой зороастрийцами в ритуалах очищения.

[lii] Т.е. в храме огня Адур Фарнбаг.

[liii] Хеннинг показал, что банха чаще всего трактуется как «смертельный яд», т.е. наркотик, вызывающий состояние смерти. В Видевдате XV, 14 банха упомянут как средство, позволяющее женщине выкинуть плод. Это не гашиш, а белена, дурман, Arnebia thomsonii, (bang-i devona, «банг одержимого дэвами, банг  сумасшедшего» «сумасшедший банг». Ср. «бешеная рожь» – для ржи, зараженной грибком спорыньи, из которой экстрагируется ЛСД. Иногда бангом считают опий, терьяк – Henning W.B., Oxford, 1951, pp.33. Однако, если принять во внимание заключение М.С. Андреева относительно начала распространения этого культурного растения в регионе, то выясняется, что на юге Средней Азии, в Припамирье и на севере Афганистана – в областях, близких к Бактрии, предполагаемой родине Кави Виштаспы – опийный мак, Papaver somniferum, как это не покажется сейчас странным, появился не ранее второй половины XIX в.,  позднее «опиумных войн» в Китае после 17 в. (sic!), и как раз ко времени британской и российской экспансии в Афганистан. Распространенное название опия, ср. перс. taryāk и т.п. происходит из древнегреческого θηριαχά «противоядие». Вся связанная с маком терминология чисто персидская, – Андреев М.С., 1958, с.241. И. М. Стеблин-Каменский пишет:

«…название конопли является фоносимволическим по своему происхождению. Будучи названием распространенного наркотика, оно участвует в характерных для слов этого круга, смыкающихся арготической лексикой, «играх» слов – всевозможных нерегулярных фонетических деформациях, парных и рифмованных сочетаниях»,

 Стеблин-Каменский И.М., Указ. соч., с. 63. Ср. перс. bāng- , «громкий крик», «вопль»; перс. mang-, «ошалелый», «одуревший»; имя Pouru.bangha, «полный банга», «обладающий большим количеством банга», в смысле, по этимологии бангха В. Хеннинга и М. Шварца, «полный разрушения», «имеющий многие разрушения» в Яште, 13.124 (Фарвардин яшт), – The Zend-Avesta, pt.II. The Sîrôzahs, Yasts and Nyayîshs. Tr. by Darmesteter J., – SBE, XXIII, , Delhi, 1981, pp. 218. Подробнее см. в книге Мартина Шварца, посвященной дискуссии о природе сомы/хаумы в связи с гипотезой Уоссона, – Schwartz M., in: Flattery D.S., Scwartz M., Op.cit. pp. 125 ff.

[liv] На мой взгляд, мотив «выборов» или «жеребьевки» в этом отрывке удвоен. Он имеет явно фольклорный оттенок, характерный, например, для эпосов и сказок. Не исключено, что удвоение мотива произошло в процессе литературной редакции и синтеза двух инвариантов. В целом, на современный взгляд все выглядит достаточно занятно: собирается некий ареопаг и демократично выбирает самого достойного. Тот же, вместо благодарности за честь, то ли кокетничает перед элитой дастуров, то ли боится, что его отдадут, как агнца, на заклание. И выговаривает себе еще один шанс. Поэтому я сознаю некую условность перевода «жеребьевка». Существуют провиденциальные религиозные формулы, которые позволяют понять смысл этого отрывка. Например, «волею Аллаха», «все в руках Божьих» или “vasna Ahuramazdaha”, т.е. «волею Ахура Мазды» в зороастризме (ср. эту формулу в ахеменидских надписях). Отбор к такой миссии, представляющей по сути дела добровольную смерть, предполагал некое инициальное испытание перед лицом арбитра. Выиграть в богословском диспуте, затем, скажем, пройти «экзамен» на лучшее знание сакральных текстов. Наконец, выдержать ордалию (огнем, водой, наркотиком) – при всех равных достоинствах участников испытания. Об одном из подобных диспутов и соответствующей ордалии рассказывается в сирийском несторианском мартирологе, посвященном святому Мар Гиваргису (Георгию) и его сестре. Мар Гиваргис был зороастрийцем и имя его было совершенно зороастрийское: Михрам Гушнасп. Дедом его по матери был зороастрийский мобед, жрец. По преданию, МГ производил ритуалы с использованием сакральных прутьев барсом еще тогда, когда ему не было и 7 лет. Женился он, согласно рекомендованному обычаю хведуда (или хветук-дас, хветудад), на родной сестре. Вскоре он понял, что вся его вера это дьявольские сети, и вызвался обсудить с магами на эту тему. Он назвал Авесту бессвязной тарабарщиной, на что маги не могли возразить ничего, кроме того, что их религия завещана им отцами. В конце концов, он развелся со своей сестрой и обратился в христианство. Вслед за ним в христианство обратилась и его сестра:

«она без тени сомнения, смеясь, взяла рукою огонь, божество магов, швырнула его на землю и растоптала, а ведь у нее были месячные… Тут ясно всем стало, а ведь действительно –  она христианка…».

В истории о мученичестве Мар Гиваргиса приводится теологический диспут между ним и главой зороастрийской инквизиции Рудом. Коротко, диспут прошел следующим образом: МГ упрекнул зороастрийцев в лице Руда, что, мол, те поклоняются огню, но допустимо ли поклоняться такому божеству, каковое сами же маги и наделяют жизнью? Руд возразил, что он вовсе не считает огонь богом, но лишь посредником между собой и богом: ведь поклоняются же христиане Богу посредством креста? МГ парировал: «Когда мы молимся кресту, мы не утверждаем: мы поклоняемся тебе, крест, бог, вы же говорите: мы поклоняемся тебе Огонь, Бог». Маг отрицал: нет,  это не так. Тогда МГ прочитал в доказательство соответствующие места из Авесты, чем и привел Руда в полное замешательство. Тот позабыл свои первые слова, запутался и пролепетал: «Мы поклоняемся огню потому, что он имеет ту же самую  природу, что и Ормазд». Святой на это спросил: «А значит ли это, что все, что находится в огне – это и есть Ормазд?» – «Да». И вот тогда МГ заявил: «Всякий знает, что огонь сжигает или потребляет и мусор, и отбросы. А это означает, что и Ормазд –  точно такой же, ведь по собственным же вашим утверждениям он одной природы с огнем». После этих слов, якобы, и инквизитор, и прочие маги разразились слезами и обратились в христианство, – Williams A.W., Zoroastrians and Christians in Sasanian Iran, pp.51-52. Сведения о таких испытаниях известны в истории и литературе: решения суда инквизиции («изучение») для обвиненных в колдовстве или ереси; испытание огнем Сиявуша в Шах-намэ; диспуты манихеев, «огнепоклонников», христиан и мусульман при дворе монгольских ханов или у султана Акбара. Наконец, в смеховой культуре – «немые» диспуты Ходжи Насреддина с суфием и Панурга с софистом у Рабле. В первом случае, ходжа имеет в виду блюдо с пловом, а суфий – строение космоса; во втором, софист жестами означивает теософские концепции, а Панург парирует  раблезианскими фривольностями. Существовала основанная на реальных событиях притча о таком испытании при дворе Акбара (он слыл очень толерантным правителем): когда после теологического диспута иезуитов (францисканцев и бенедиктинцев) и мусульманских духовников доводы обеих партий оказались равноценными, Акбар спросил христиан: «Способны ли вы с Евангелием в руках вступить в костер, если туда войдут с Кораном в руках мусульмане?». Этот сюжет известен и средневековых миниатюрах. Семиотику мотива «удвоения» или усиления через удвоение испытания Вираза можно проиллюстрировать на примере до сих пор не проясненного отрывка из «Слова о полку Игореве»: «Ни хитру, ни горазду ни, Птицю Горазду (Петух – АА) суда Божьего не минути.». Т.е. никому «не миновать суда Бога и (суда) Петуха…». В зороастрийской эсхатологии «птица по имени Провидящий рассвет» – петух, спутник и инкарнация Сроша (Кара), фигурирующего вместе с Митрой, один из эпитетов которого бага (господин, бог). Петух – почти универсальный образ и в апокалиптических апокрифах разных традиций, см. подробнее: Akishev A., Seul, 2001.

 [lv] Это, конечно, очень приблизительный перевод, т.к., как я думаю, речь и в этом случае шла об испытании в результате ордального ритуала nīrang ĩ var passāht. Его проводил специальный ордальный трибунал в специально подготовленном помещении, окруженном бороздой (var-gāh).

[lvi] Здесь я воспользовался поправкой Э. В. Веста, обоснованной в его приложении к публикации «Дадестан-и Деник» в SBE, –West E.W., SBE, vol.XVIII, Delhi, 389 ff. Это место вызвало дискуссию. Согласно зороастрийским традициям (Dēnkird, VII, 4.84-86 и др.), в близкородственном браке со своей сестрой Хутосой был, например, Кави Виштаспа, которому, по Денкарду, пехлевийскому Ривайату, 140.6-10, перс. Заратушт-Намэ и Визиргирд-и Деник, 19, также были показаны «невидимый мир» (меног), Рай и Ад, после того, как он употребил из «прекрасной чаши» «вино и манг». См. Madan D. M., Bombay, 1911, 642.13 f., Rosenberg F., 1904, Mole M., Paris, 1967, p. 132-135.

[lvii] Интересно, что на одном из зороастрийских оссуариев из Хорезма есть изображение именно семи плачущих и рвущих себе волосы женщин. См. Рапопорт Ю.А., М., 1971, с. 102, рис. 51 г. Они изображены стоящими перед входом в дом, украшенный изображением пирея – луны в последней четверти (т.е. «умирающей») с полным диском внутри нее (возрожденная луна). Этот символ был заимствован в Ислам. Число 7 универсально связано не только с идеей «совершенного числа» как кода Мирового дерева, но и с силеническим культом (фазы Луны) и идеей бессмертия. Существует замечательная параллель в даосизме, происхождение которой Э. Уилльямс, Е.В. Завадская и нек. др. выводят из индийской (брахманы, буддизм) и иранской мифологии. Речь идет об известном с эпохи Хань образе красного зайца и жабы на Луне, у дворца богини Сиванму на Куньлуне (мировая гора китайской мифологии). На погребальных знаменах и рельефах этих животных изображали толкущими в ступке «эликсир бессмертия», состоящий из киновари, смеси металлов, золота, нефрита и … гриба линчжи – прообраза «истинного хаумы», позволяющего достичь бессмертия. См. Williams C.A.S., Peiping, 1931, pp. 187% Завадская Е.В., Указ. соч., с. 40-47; Рифтин Б.Л., М., 1979.

[lviii] Несомненно, имеется в виду зороастрийская малая служба yašt ī drōn. Во время этой службы происходит освящение вина, молока, благовоний и граната, – Boyce M., Kotwal F., 1971, 63 ff. Символика этого ритуала прояснена в древнем пехлевийском сочинении «Заратуш Намэ» и, еще полнее, в Денкарде VII.5.12 и она связана именно с Кави Виштаспой. Гуштасп (Виштаспа) просит Зардушта в знак своего обращения в веру даровать ему четыре блага: 1. Возможность увидеть то место, которое полагается ему на том свете. 2. Тело его должно стать неуязвимым, т.к. ему придется сражаться за веру. 3. Он должен обрести способность провидеть будущее. 4. Вплоть до конечного воскрешения его душа не должна покидать тело. Зардушт ответил, что этих 4 благ чересчур много для одного человека и позволил Виштаспе выбрать из них одно любое. Затем Заратуштра совершил церемонию яшт и дрон… Вино он дал выпить Виштаспе, и его душа поднялась благословлять и служить Богу (что, кстати, и увидел АВ на небесах). Благовония он дал Джамаспу – советнику Виштаспы, и тот обрел дар предвидеть будущее. Исфандияру он предоставил съесть гранатовое зерно, и тело того стало «подобным стали и бронзе». Сыну Гуштаспа Бишутуну он дал выпить молока, и тот «забыл смерть», – прив. Boyce M., 1984, pp. 60-61.

[lix] Варастан – ордальный трибунал специально выбирал и сакрально ограничивал место для проведения ордального ритуала (паргартан, авест. пайрикара). Оно представляло собой площадку, которую опахивали бороздой. Ср. устройство сакских курганов, которые обносили каменными оградами (или менгирами, как в мог. Бес-Шатыр в Семиречье) и окружали рвами.

[lx] Описание большого ритуала омовения в специальном месте для очищения от нечистоты (Барашнум-гах) приводится в 9-м фаргарде Видевдата (Видевдат, IX, I-III). Современные зороастрийцы называют этот ритуал Barashnûm nû shaba – «Барашнум девяти ночей». The Vendidat, – The Zend-Avesta. Tr. by Darmesteter J., – SBE, vol. IV, Delhi –Varanasi – Patha, 1965, pp.119 ff.

[lxi] Окуривание осуществляют ладаном, тамариндом или др. смолистыми растениями, содержащими камедь – маслосмолы, напр. арчой и, в ряде случаев, коноплей. Окуривание должно было отпугивать таких трупных дэвов как Насу, «трупный дух»; Чешмака (в АВН-Ашемок), демон смерча и деструкции, демон адских ворот Вазарешу (Бундахишн 28.18; Видевдат 19.29), сражающийся с душами грешных в течении 3 дней и ночей после смерти, утаскивающий их мучить и, я думаю, особенно, Бишьясту – демон летаргии «с длинными когтями» (Яшт. 10, 97; 22, 42; Видевдат 18. 16; 11. 9.2) (ср. «как черт от ладана») См. Стеблин-Каменский И.М., М., 1982, с.61.

[lxii] Перс. taxt означает прямоугольный помост, на которым едят и отдыхают, и, одновременно, «престол», «трон». Ср. «Тахт-и Джамшид» (Престол Джамшида) – средневековое название Персеполя, где в зале приемов (ападана) находился трон ахеменидов; «Тахт-и Сулейман» (Трон Соломона) – гора в окрестностях г. Ош, «Тахт-и Кавад» (Трон Кавада) – городище, где, как предполагается, был обнаружено «Сокровище Окса» или Аму-Дарьинский клад .

[lxiii] В АВН описание «вознесение» Вираза– нечто вроде матрицы, оно сжато. Я думаю, этот уникальный обряд все-таки был достаточно известен маздаяснийцам. Составитель АВН – отнюдь не этнограф, пунктуально фиксирующий детали. Читателям или слушателям и не нужно было в деталях разъяснять как проходил обряд, они итак прекрасно это знали. Вместе с тем, есть возможность реконструировать ритуал АВН. Для этого нужно обратится к зороастрийскому празднику Михраган. Этот праздник, вероятно, не менее древний, чем Нау Руз – «Новый День», отмечавшийся обычно во время расположения Солнца в созвездии Овна (весеннее равноденствие). Не исключено, что он сложился задолго до самого Заратуштры, который в Гатах вообще не упоминает Митру. Но ни Заратуштре, ни последующим реформаторам не удалось вытеснить культ Митры. Михраган был известен в ахеменидское время: Mithrakāna. Первоначально его проводили в один день – 16 день 7-го месяца зороастрийского календаря или в день Митры (Руз Михр) месяца Митры (авест. Mitrahya) (сентябрь-октябрь), соответствующий хотано-сакскому «Бракаши» (м.б. восходящему к др. перс. «Вэргаш»). Аршакиды в какое-то время до 150 г. до н. э. приняли зороастрийский календарь для светских государственных целей. До этого календарь для светских нужд использовался только в западных районах Ахеменидской империи. Аршакиды приняли селевкидский календарь. Селевкиды же, в свою очередь, следовали македонскому календарю. Тогда новый год отсчитывали от дня осеннего равноденствия, т.е. от 22 сентября. Митра Руз стал Наурузом. Эти праздники приобрели ряд сходных черт. В староиранском календаре, согласно Бундахишну 25, дни и ночи делились на 5 частей (7 летних месяцев) и на 4 части (5 зимних месяцев). У зороастрийцев существовал как солнечный календарь, так и элементы лунного календаря. Согласно Денкарду III и Бундахишну 25, было известно «божество новой луны» (авест. antaræh), «божество полной луны» (авест. nō.h) и «божество седьмого дня» (авест. vīšaptaθa). В сасанидский период произвели очередную реформу календаря. Раньше год считался состоящим из 360 дней (6 сезонов года, 12 месяцев по 30 дней каждый) плюс месяц в 5 дней (panj-i veh, «Благая пятерица»), которые отводили на праздник. После реформы Сасанидов, совершивших пересчет и добавивших в календарь недостающие 5 дней, «день Митры», по мнению зороастрийцев, недопустимо сместился на пять дней. Подлинный Михр Руз выпадал теперь на день Рам (авест. manōo xvāstrahe, «[день] [божества] мира, [сытного] покоя») месяца Михр, 21 день по счету. Михракан стали праздновать 6 дней: и в «подлинный день Митры», совпадающий с днем Рам, и в официальный Руз Михр. При Хормизде I в 272-273 гг. было закреплено, что все 6 дней разницы между официальным и реальным Михр Рузом – святые. Праздник стали отмечать целых 6 дней и так продолжалось, как сообщает аль Бируни, и в исламское время, – Бируни Абу Рейхан, Ташкент, 1957, с. 57-59; Al-Birū, The Chronology of Ancient Nations, ed. E. Sachau, p. 222, 208; Лившиц В.А., – прил. в кн.: Бикерман Э., 1975, с.320-332. Сейчас Михраган индийские парсы и иранские гебры празднуют в феврале в течение 5 дней. Вместе с тем, в ритуале сохраняются элементы, свидетельствующие о том, что зороастрийцы помнят о времени, когда праздник этот выпадал именно на осеннее равноденствие, на время сбора урожая и начало «умирания года». Древнейшая черта Михрагана – сохранение в нем ритуала кровавого жертвоприношения животного. Это сближает его с древнейшим индоарийским циклом представлений о «первозданном Быке» Гэуш Мэрэтан (перс. Гайомард), из частей которого создано все живое, включая человека, и с ритулом тавроктонии – закланием быка в западном митраизме. У «брахманизированных» парсов Индии, несмотря на порицание убийства животных, следы этого обычая тем не менее, могут быть прослежены, а у гебров Ирана они хорошо сохранились до сих пор – в виде жертвы овцы или козы. Первоначально практиковалось жертвоприношение лошади или коровы, что фиксируется, например, у массагетов, судя по известному сообщению Геродота о приношении ими «быстроконному Солнцу» коней, и у ахеменидов (Геродот, I, 80-85). М. Бойс в 1964 г. присутствовала на Михрагане в одном кишлаке в 60 км. от Йезда и составила его подробное описание. Лейтмотив Михрагана – смерть, воскрешение и возрождение. Во время ahina (Ясна I.3-70), на ранней заре, с первыми лучами Солнца (Солнце ассоциируется с Митрой) первого дня праздника (Руз Михр) зороастрийцы тщательно отмывают свои жилища, моются сами и надевают чистую одежду. Готовятся чистые и новые ковры. Во время праздника дети не учатся. В первый день они относят учителям мелкие серебряные монетки, вдавленные в гранат или лимон. В доисламское время в этот день, как и в Нау Руз дары подносили правителю (см. изображение этой церемонии на рельефах лестницы в ападану Персеполя, – Schmidt E.F., Chicago, Ill., 1953, pl.). Выбирается жертвенная курдючная овца. Зачастую таковую выращивают заранее. Предпочтителен один ягненок из двойни, его посвящают Митре. Это очень существенно, т.к. в культе Митры реконструируются бинарные и близнечные схемы, начиная от таких имен как Михр-Армазд, Михр-Мах, Митра-Варуна, Михр-Хвар, Михр-Ормазд, выражений «митр.вара» – «парный», до связи с Митрой парных богов, например, его спутников Сроша и Рашну, близнецов Каута и Каутопата в митраизме, – см. Топоров В. Н., М., 1987, с.99-117., Акишев А.К., Алма-Ата, 1984, его же, Алматы, 1999. И. Гершевич предоставил весьма весомые аргументы в пользу того, что имена западномитаистских  Каута и Каутопата отражают эпитеты Митры в Михр-яште Авесты: vouru. gaoyaoity-, «(обладающий) широкими пастбищами». Cautes=др. иран. * gauyauti > *gauyti. с исчезновением y; Cautopates отражает * gauyauti-pati-«владыка пастбищ» = * varu-gauyauti,  эпитет Митры, – Gershevitch I., Op. cit., p.151. Аналогичное происхождение и у скифского (греч.) Гойтосир, отождествленный Геродотом с Аполлоном:  от *gauyauti-sura-, «(обладающий) широкими пастбищами бог». Вновь эпитет Митры в Михр-яште! В конце концов, Митра тесно связан с Йимой Хшайта – Джамшидом, чье имя переводится как «близнец». В Нау Руз отмечалось воскрешение Йимы, возвращение его из земли дэвов. Vice versa: в Михраган могли отмечать гибель Йимы, его уход. Согласно мифу, Йиму убил его брат-близнец, распилив его пополам. Женщины пекут хлеб и ритуальные пресные хлебцы дрон круглой формы. Овцу выводят в тщательно вычищенный и выметенный двор. Ей дают напиться чистой воды, предлагают свежее сено или траву (произведения амахраспандов-близнецов Хордада и Амурдада). Землю вокруг овцы обрызгивают водой, также окропляют и ее. Жертвователь читает при этом молитву из Ривайат. Он целует овцу в знак раскаяния в левую щеку и одним взмахом перерезает ее горло. Кровью наполняют чашу, т.к. зороастрийцы, в отличие от мусульман, потом употребляют в ритуале кровь: khīn-i wa-vana, «плеснуть крови в посуду». Однако, кровь все же считается сакрально не чистой, и ее никогда не дают собаке. Кровь смешивают с мукой и луком, получается нечто наподобие пудинга. Когда кровь стекает, овце отрезают кончик языка. Он заворачивается в клочок шерсти состриженный с головы овцы и отдается жрецу для освящения именем язаты Хом – древнего Хаумы, которому предназначаются части всей жертвы. Тушу овцы обдирают и связывают секретным узлом. Голову и копыта отделяют. Из головы варят бульон. Мясо же головы не едят: оно, как и лытки, считается нечистым. Тушу приправляют шафраном, подвешивают на крюк и целиком запекают в огромной печи. Туда же помещается андом – (andom, др. индийское idā) – 6 частей жертвы, ее «квинтэссенция», «суть»: сердце, легкие, печень, почки, желудок, курдюк. Маленькие кусочки андома так же, кусочек за куском, набиваются в de, кишку, ее концы перевязываются семью секретными узлами и она тоже помещается в печь. Каждый раз, когда жертвователь завязывает узел, он шепчет молитву Ятха аху вайирья, и так 7 раз. На отверстие в печи возлагается плоская крышка и покрывается сырой накидкой. Поверх кладут тонкое стеганное одеяло, а на него – гладкую хлопковую ткань. Сверху кладут гранат, символ бессмертия, высушенный душистый майоран, хвою кипариса (Древо Жизни у современных зороастрийцев, по легенде это дерево посадил сам Заратуштра, о чем, например, упоминает Джувейни), венок из белой свежей соломы, модель ножа или ножниц для ограждения от зла. Слева устанавливается горящий светильник, а справа – огонь в маленьком афринагане (в виде котла на коническом поддоне). Время от времени в афринаган подсыпают ладан, семена душистой руты, воскурения и специи, т.е. «заботятся» о нем. Поскольку печь находится в доме в специальной комнате с прокопченными стенами (сажа – символ благодати; это у М. Бойс вызвало ассоциацию с некой гробницей), возможны аналогии с рудиментом подземного «митреума»). Когда мясо готово, приглашается священник. Он должен совершить ритуал dron-i haftan andom, «дрон семи частиц», посвященный Митре. В Михрагане он начинается не так, как обычно принято у зороастрийцев т.е. с молитв и восславлений Ахура Мазды, а с благословения именно Митре. Поэтому и зовут его так же: dron-i Mihrīzed, «дрон божества Митры». Тут расстилается чистый новый ковер (вероятно, на лежанку – тахт или на специальный подиум дастаркан: Митру зовут Митрадруг); тушу овцы кладут головой к священнику на специальный (прямоугольный, круглый) поднос, а поднос – на 3 тщательно вымытых камня, означающих благую мысль, благое слово и благое дело, а также, как мне думается, «3 шага» вознесения жертвы; по правую сторону от священника – еще 4 камня (всего, значит, 7), и на них ставится поднос с ладаном для афринагана. Справа же – кучка из четырех круглых дронов. Слева – 3 дрона. 6 кусочков андома кладутся на 4 дрона, а кишка – на 3 дрона. Туда же добавляют сваренные вкрутую яйца Производится освящение вина, молока, свежей чистой воды, граната, айвы и др. фруктов. Комната окружается горящими свечами, люди садятся кругом на ковер. Хозяин дома – по правую руку священника. Число людей должно быть нечетным (нечетные числа, особенно число 3, выражают идею динамического, творческого аспекта космоса, тогда как 4 и т.п. – статического, косного). Присутствующие, а ими могут быть только те, кто уже носит кушти – ритуальный пояс зороастрийца, состоящий из из трех шнуров, который они во время инициации в 15 лет накидывали на шею, а теперь носят на талии, должны соблюдать тишину. Затем священник делает чашни – комочки освященной пищи из хлеба и андома. Он разделяет освященный хлеб на куски и помещает их на поднос, вместе с андомом и маленькими порциями фруктов и яиц. Всего понемногу он кладет в миску для собаки. Поднос обносится по кругу, и всякий из присутствующих в тишине берет по порции. Священник выпивает освященное вино – в настоящее время оно заменило хауму – молоко отдается собаке или же служит для аб-зохр, обряда возлияния водам (т.е. амахраспанду Амэрэтату, «Бессмертие»). Т.о., происходит двойное освящение жертвы: через желудок –  Хоме (Хауме) и через андом –  Митре. Теперь ее можно нести в храм огня, в Дар-и Михр («Врата или Дом Митры»). Теперь все, вместе с куском сырого курдючного сала, помещается на большой ритуальный серебряный поднос, который накрывают покрывалом и снятой с овцы шкурой. Эти 3 компонента, т.е. мясо, сало и руно являются тремя жертвенными заотра  от овцы, приписанными авестийским ритуальным текстом Нирангестан. Хозяин несет поднос к храму, держа его на вытянутых руках высоко над головой. К храму он идет через узкий проход между стоящими на пути музыкантами, барабанщиками, зурначами и пр. Хранитель огня в храме (аташбанд = авест. атхарван) принимает подношения. Шкурами устилается пол во внешнем зале храма, а подносы уносят в санктуарий и расставляют там у стен. Курдючное сало формирует аташ-зохр – подношение священному огню. Зажаренные туши кладут на пол в главном зале. Адоранты читают молитвы, обращенные Солнцу и Митре («Хоршед-Михр Нийяиш»), развязывая и завязывая при этом свои сакральные пояса кушти. В храм приносят также зерно осеннего урожая, хлопок, золотые снопы пшеницы. Во время Uzayarina, т.е. вечером, в каждой семье прославляют Митру в молитвах (Jašn-i Mihrīzed-at mobārak), пьют вино в честь живых и в память об отошедших в иной мир, поют, танцуют и т.п. Во время такой трапезы выступают ряженные, в частности, страшные черные фигуры в маске обезьяны, м.б. это напоминание о дэвах ада и Ахримане. Кульминация праздника происходит на 4 день. В храме огня, а в каждом храме существует своя кухня, готовится ритуально чистая пища для всеобщей, общинной трапезы, которая произойдет на следующий, пятый день. В это время в саду Дар-и Михра приносится с первыми лучами солнца в жертву овца. В храме весь день пекут хлеб, что является ритуальным и самым счастливым действом. Затем хлеб остужают в огромных корзинах, и в той же печи запекается жертвенная овца. Помощники рассаживаются кругом на покрывале и пьют и едят, благодаря общину и благословляя друг друга. Зороастрийцы считают, что грусть может заставить язатов Адара (Огня) и пр. покинуть храм, поэтому раздается смех и веселье не утихает. На пятый день, ранним утром, в храме вновь читается литургия священному огню. Все семьи забирают из храма свои подносы с пожертвованиями, оставляя храму в подарок часть мяса, сложенного в огромные чаши, а также шкуры, зерно и пр. Люди идут колонной из храма с подносами освященной пищи в руках. Встречая кого-нибудь на пути, они приподнимают накидку на подносе и угощают их. Когда они приходят забрать свои подносы с освященной пищей, каждый приносит в храм очищенные подношения: ритуально чистый свежеиспеченный хлеб, фрукты, яйца, свечи, благовония для воскурений, сахарные головы. Во время Хаван Гах, т.е. в полдень, вся община вновь собирается в храме: мужчины в главном зале, женщины в зале, устланном овечьими шкурами. Все завязывают и развязывают свои кушти и читают молитвы. Затем они садятся вместе, а самый почтенный и «чистый» из стариков общины читает Хоршед-Михр Нийяиш. Затем жрец храма – дахмобед, обращаясь к храмовому афринагану с огнем, начинает службу, посвященную Митре. Всего производятся две службы Афринаган. Освященные подношения даются и собакам, ждущим у ворот храма. Дахмобед вешает себе на шею большое хлопковое полотно, наполненное хлебцами-дрон, и обносит всех общинников. Мужчины берут по 6 маленьких круглых хлебцев, женщины по три, дети по одному. Можно догадываться, что происходит ночью, когда супруги остаются наедине друг с другом. Мэри Бойс справедливо заключает, что в этом ритуале почти идеально сохранились большинство признаков древнейшего праздника Митраган, известного, по меньшей мере, со времен Ахеменидов, а скорее всего более древнего (Я считаю, что этот ритуал был знаком Заратуштре, т.е. существовал, по меньшей мере, в 14 веке до н. э.). См. Bartholomae, Strassburg, 1904, Encyclopaedia Iranica, vol. II, Mazda Publshers, Costa Mesa, 1996, pp. 284-288, 777-778; Boyce M., Mithraic Studies, vol. II, Munchester University Press, pp. 106-118, idem, JRAS, 1966, idem, HMV, pp.77-79, idem, Handbuch der Orientalistik, I, ch.XIV, idem, BSOAS, XXXII, 1969, idem, 1995. О времени Заратуштры см., – Boyce M., 1984, pp. 57-75; idem, BSOAS, 50, 1987, pp. 508-526.

Прошу извинить меня за столь длинное описание, но оно необходимо не только для понимания обряда вознесения Вираза. Описание Митрагана позволяет понять, например, назначение погребальных атрибутов в кургане Иссык: серебряная ложка для порций жертвенного масла, подносы, деревянные миски, ковши, сосуды для молока и хаумы, 3 металлические чаши для 3-х заотра. Многие элементы из органики, конечно, не сохранились, но это отчасти компенсируют находки из Горного Алтая (Пазырык, Берель, Башадар), где курганы вырыты в мерзлоте. Это позволяет в деталях понять и реконструировать семантику, структуру и последовательность не только погребального обряда и тризны, связанных с Золотым человеком. Становится ясным, наконец, для чего предназначалась утварь из т.н. «кладов» ступок и пестов, зернотерок, триподов, жертвенных столов, курильниц, «котлов на коническом поддоне» (я считаю, это были афринаганы и никакого отношения к варке пищи они не имели); цедилок для хаумы (?), обнаруженных в разное время в Семиречье. В свое время, я неоднократно говорил, что эти вещи являются атрибутами своего рода храмов огня, отнюдь не хозяйственной утварью. Подробнее об этом см. Акишев А.К., Сокровища Золотого ябгу. Очерки истории культуры древних кочевников Центральной Азии, «Дайк-пресс», Алма-Ата (готовится к печати).

[lxiv] В употреблении вина и образе опьянения как общения с богом не случайно видят параллель с мусульманским суфизмом и его практикой ассоциации (вплоть до слияния) с Аллахом. Решительное влияние на суфизм зороастрийской мистики подчеркивалось неоднократно. См. Russel J.R., 1993, Ann Arbor, Mich., pp. 73-94.

 [lxv] mang ī Wištaspān, пехл. mang/ авест. bangha. В средние века бангом в Иране и Средней Азии называли гашиш и анашу – экстракты индийской конопли (Canabis indica), культура которой в Иране распространилась, как считают некоторые, не раньше 11-12 вв. н..э. Однако по предположению В.Б. Хеннинга, а вслед за ним Э. Грантовского и И.М. Стеблин-Каменского, «наркотик Виштаспы» мог быть изготовлен из белены, м.б. сорной белены (Hyosciamus sp.), до сих пор употребляемой вместо анаши, например, в Бамиане, в Афганистане, и, до недавнего времени, в Казахстане при баксылыках (ак дуана). Ее действие в сочетании со спиртным вызывает сильнейшее экстатическое возбуждение (ср. «белены объелся»), сопровождающееся кошмарными видениями, а затем тяжелое забытье и даже смерть. Сам термин банг по своему происхождению связывается с обско-угорским pangx в значении «мухомор» (Amanita muscaria) и «опьянение». Из мухоморов индоарии приготовляли «настоящую» сому/хауму – напиток бессмертия. В результате их миграции на юг, они потом заменяли мухоморы «эрзацами сомы/хаумы», которые могли изготовлять из производных конопли, белены или гармолы: тюрк. азери узерлик, каз. адыроспан. русс. дурман). В зороастрийском ритуале проводов на тот свет использовалась хаума. Она позволяла приобрести бессмертие, авест. ануша. Русск. анаша, происходит из перс. naša, «индийская конопля» и контаминирует с араб. перс našwat. «опьянение», а фонологически – с понятием бессмертия. Отвлекаясь, отмечу, что в некоторых хадисах и фольклорных историях, особенно исмаилитских, таких, как «Халийаят аль-Муттахин» Мухаммада Бахира Маджлиси (ум. 1699) гармола-дурман – исфанд, узерлик «белена» упоминаются в связи с самим Мухаммедом, а также в связи с Али, Фатимой, Хасаном и Хуссейном, – Flattery D.S., Schwartz M., Op. cit., p.52-60. Т.о., «наркотик Виштаспы» – это тот наркотик, который, видимо, кави Виштаспа использовал до того, как принял религию Заратуштры, вероятно, в карапанских шаманских камланиях. См. Dinkard («Чудеса веры»), VII, ch.IV, – Pahlavi Texts. Tr. by West W.E., – SBE, vol. XVII, pp.64 ff. Согласно проповеди Заратуштры, употребление его порицалось («нежелательный наркотик»), т.к. в Авесте (Яшт 24. 26.) и Видевдате (19. 41) упомянается дэв Кунда ( авест Kunda, Kundiža, пехл. Kǖndak, Kunī, Kundi) – еще одно название белены, см. Henning W.B., Oxford, 1951, pp.33; Jackson A.V.W., Op.cit., pp. 96; Грантовский Э.А., Указ. соч. с. 479 ff.; Вавилов Н.И., Букинич Д.Д., Л., 1929, с.с.381. Все это позволяет заключить, что и 7-дневный «катабазис Арда Вираза», и анабазис Аристея Проконесского, а он отсутствовал 7 лет, и «катабазис Гуштаспа» согласно Заратушт намэ, и катабазис самого Заратуштры (он отсутствовал также 7 дней), и катабазис Магупата Кирдера, – все они представляют собой один и тот же парафраз некоего инварианта шаманского камлания, транса и галлюциногенной летаргии. Как я думаю, маздаяснийцы вспомнили прецедент самого Пророка и Кави Виштаспы, но пошли на это в исключительной ситуации, во время, которое они оценивали как максимально упадочное, в период конца цикла очередного  зороастрийского миллениума, с которым они просчитались. Как и христиане впрочем.. Согласно Денкарду, VII,ch.IV (см. выше) религией кави Виштаспы до прибытия к нему Заратуштры была колдовская вера карапанов (от «бормотать»; ср. арготические ассоциации банга с воплем, криком, бренчанием, жужжанием, болтовней и пр.). В зороастризме карапаны осуждаются. В индоарийских традициях в обряде проводов на «тот свет» применялась сома/хаума и молоко, а не бангха. Хаума трактовалась как «негативное жертвоприношение». Она должна была помочь восстановлению спиритуальных функций души в ином мире. Согласно Ведам, Брахманам и иранским традициям, функции тела человека связаны с 7 или 9 (в иранской традиции) отверстиями в теле, которые ассоциировались с космологически идеальным построением города (7 ворот, 7 стен, sapta hindu – 7 рек). В соответствии с такой моделью (совершенное число, константная числовая характеристика Мирового дерева 3+4) описывались такие города–сакральные космограммы, как Экбатаны-Хамадан (от айко вартана, «один скаковой круг») по описанию Полибия (Polybius X.27.6: 7 круглых стен: белая, пурпурная, лазурная, оранжевая, стена из серебра и из золота); описание владений Кави Усана на Альборзе (7 дворцов из золота, 2 из серебра, 2 из стали, 2 из хрусталя);  «Высокая Кангха» (7 ворот, 7 стен из 7 металлов и драгоценных камней, 7 рек в городе), описание Небесного Иерусалима в Откровении Иоанна Богослова, 7 эпох зороастрийского Апокалипсиса, согласно Занд-и Бахман яшту, где спаситель приходит из  страны «7 рек» и т.п.

Смерть трактуется как распад элементов жизненности. Отрицательное жертвоприношение хаумы (по РВ, I, 34, 8 Ашвины трижды профильтровывают сому в 3-х чашах семью потоками, которые имеют 7 матерей), дабы восстановить все функции души, а затем и «грядущего тела», т. е. слух, зрение, вкус, способность к размножению и т п., направлено на обеспечение гармоничного синтеза и воскрешения. Отсюда различные 7-ричные и 9-ричные элементы в обряде Заотра, например, в кургане Иссык: 7 ветвей у древа жизни, 7 отростков у фантастических «единорогов» на золотых бляхах ритуального пояса, – Herzfeld E., L., 1935, p.22 ff.; Акишев А.К., Алма-Ата, 1984. См. так же, Топоров В.Н., М., 1982, с. 26-28, Hopkins E. W., Boston, pp. 144-150. С этим же циклом связан образ 7 жен – 7 родных сестер Арта Вираза. Согласно интересному предположению Э. Пэйрара, этот обряд жертвоприношения сомы/хаумы имел эсхатологическое значение и связывался с идеей будущего рождения саошьянтов (спасителей) и с воскрешением, – Pirart É., Journal Asiatique, 284, 1, 1-35; Boyce M., London, 1970, pp.62-80. В АВН хаума заменена бангхом, а молоко – вином (ритуал манг и мадха, вино), причем этот наркотик связан и с Заратуштрой, и с Виштаспой, который до обращения в веру Заратуштры практиковал религию карапанов, связь которой с шаманизмом весьма вероятна. Т.о. в «вознесении АВ», в отличие от парсийского погребального ритуала j-e panj-y, можно видеть реализацию архаичного шаманского ритуала, к которому прибегли в исключительной ситуации. Согласно зороастрийской литературе, например, Денкард XXII, 5-9, (сюжет пересказан также и в Шахнамэ) подобное вознесение к «небесной обители амахроспандов» осуществил и другой знаменитый каянид – Кави Каус. Cм. West E.W., SBE, vol., XXXVII, Delhi –Varanasi –Parna, pp.221-222, Persian and Japanese literature, vol. I, L.-NY, 1900, p. 4, 408. Это легенда о его «аэростатическом троне»: 4 золотых копья, 4 барана и 4 орла. Впоследствии на таком же троне изображали Александра Македонского. Я неоднократно писал, что символ такого трона имеет прямое отношение как к центральному знаку на короне Золотого человека, так и к т.н. царским знакам Великих Кушанов, что позволяет дешифровать их семантику, – Акишев А.К., Алма-Ата, 1982.

[lxvi] Т.е. произнесли «символ веры» Фраваранг («Я признаю…»), который завершается так:

«Я предаю себя благой мысли, я предаю себя благому слову, я предаю себя благому делу, я предаю себя религии поклонения Мазде, которая…истинная, величайшая и наилучшая изо всех, которые есть и будут, прекраснейшая, ахуровская, зороастрийская»,

 – перев. Бойс М., Указ. соч., с. 48. Триады «мысль – слово – дело» известны и в иных традиционных контекстах, например в общеславянском, в библейско-арамейском, согдийском и пр. В языках они нередко сопровождаются сменой значений «слово, речь → вещь, дело». См. Schwartz M., 1974, # 1, s. 261, Боголюбов М.Н., М., 1981, с. 114.

[lxvii] Это ритуал Заотра – возлияние хаумой, который исполняет жрец заотар. Поразительная иллюстрация этого обряда зафиксирована в кургане Иссык (погребение Золотого человека). Я писал, что в 3-х (2-х серебряных и 1-й медной позолоченной чашах) из кургана, вероятнее всего, находилась хаума, – Акишев А.К., Алма-Ата, 1984.

На одной из серебряных чаш процарапана надпись. Выясняется, что эта надпись выполнена на сакском языке, близком к хотано-сакскому. Она может быть прочитана так:  «золото-солнечный / или пракритское имя Зарикола, «[тот, кто из] золотого рода, дома, семьи» [хом хаума], [и] вино [пусть да] преумножатся [?] святым бессмертным / или имя: святому мужу … взбитое (масло, хаума?) [пусть да] …пребудет [для] ритуала (освящения, обряд Язишн) или посвящаю». В эту чашу были положены золотые мелкие пластинки (ср. ордалию чашей серной воды с золотом, или ордалию «золотоглазой» хаумой). Согласно Ясне, в обряде Заотра использовались 3 серебряные и золотые чаши. АВН в сильнейшей степени подкрепили мой вывод, позволяя считать «Золотого человека», помимо всего, преосвященным дастуром и даже заратуштротэмой – главой общины зороастрийцев, зороастрийским Папой Семиречья. Три чаши в гробу  позволяли ему сделать три шага: 1. с благой мыслью, 2. с благим словом, 3. с благим делом – на мост Чинвад у горы Хара Березайти (ср. изображения золотых гор на кулахе Золотого человека) и обрести бессмертие (amrt). Я предполагаю, на серебряной чаше из кургана Иссык записан фрагмент зороастрийской молитвы. Думаю, это может быть Ясна, посвященная Митре, некий древний инвариант khoršhed-Mihr Niyāiyiš, обращенный Митре и Солнцу. Его читают во время Михрагана (см. выше сн. 36), – Boyce M., Mitraic studies, Munchester University Press, Vol. II, p.113. При этом заотар, жрец, выполняет троекратный, с благой мыслью, с благим словом, с благим делом, ритуал приготовления и возлияния «золотоглазой» и «белой» хаумы и читает, обращаясь к Солнцу и язате Митре, посреднику между Ахура Маздой и людьми, главному судье в «ином мире» и авестийским Амеша Спента (пехлевийские амахроспанды) – «единой» семерке «святых бессмертных»: (1. Ахура Мазда, 2. Амеретат – «Бессмертие», 3. Хаурватат – «Целостность», 4. Спента Армайити – «Святое благочестие», 5. Кшатра Ваийрью – «Желанная власть», 6. Воху Мана – «Благая мысль», 7. Арта Вахишта – «Лучшая правда») – spandaka amrtavana на чаше (заотра) из кургана Иссык), во главе с Ахура Маздой». Это заставляет предполагать, что, по меньшей мере, с конца 3 в. до н.э. (датировка кургана Иссык) зороастрийские молитвы читались и записывались на относящемся к сакской группе языке юечжей и собственным «письмом саков». Теперь отдельным вершинам мирового горного хребта, изображенного на короне Золотого человека, с полным основанием можно найти имена: Хара Березайти (вершина Тайра, «высокая»), Эризифья Пэрэна («ястребиная»), Чакад-и Дайтик («гора Судеб») и т.д. На короне отражена эсхатологическая топография Мирового горного хребта и «моста Разделения» Чинвад, по которому души праведных в три шага поднимаются к «Месту песни» и «бесконечному свету», ассоциируемому с Ахуро Маздой и Амеша Спентха, грешники же попадают в «дурное существование». «Царский знак» на короне Золотого человека – квадрига из четырех небесных коней – это символ небесного судьи Митры, а изображения двух пар рук и 4-х копий – символы спутников Митры («Договор»): Срош («Кара») и Рашну («Воздаяние») или огня Атар – хранители Моста Разделения (Чинвад), которые стоят на вершинах Тайра и Чакад и Дайтик и взвешивают деяния на золотых весах, и поддерживают праведного за руки на пути к «месту песни», к «бесконечному свету». Золотой баран на макушке кулаха – символ кайянидского фарна (хварено Авесты), «Царской славы Кавиев». Это заключение изменяет существующие представления не только о роли культуры юечжей в истории Азии, но и об истории Авесты и зороастризма в целом. На этой  проблеме я подробно останавливаюсь в статье «Неизвестное письмо» и эпиграфика Великих Кушанов» (подготовлена к печати).

[lxviii] Книги или разделы Авесты.

[lxix] Гаты – «песни» Заратуштры, самая древняя часть Авесты. М.б. речь идет о молитвах (Ясна), которые связаны с каждой конкретной гатой.

[lxx] Амурдаду и Хордаду – покровителям вод и растений.

[lxxi] Kinvatô-peretu, «мост Чинвад» упоминается и в Гатах. В пехлевийском Вендидаде, XIX, 101 говорится: «Они прошли через мост Чинвад, на двух концах которого стоят небесные язаты (ангелы), один стоит на Какад-и-Дайтик, и другой – на Альбурзе». См. также West E.W., SBE, vol.V, Delhi, 1965, pp.38 ff.

[lxxii] Обычное выражение в Менок и Храт или Дадестани Меноги Храд («Суждение духа мудрости») (Mēnōk i Khrat, I, 71-122) «шириной в фарсанг», – см. Mēnōk i Khrat, Ed. by Anklesaria. Tr. by Zaener R.C., London, 1956, pp.133-8. Такую ширину мост Чинвад имеет для безгрешной, праведной души. Согласно Сар Дар Бундахишну, 99.5-20, в зависимости от количества и характера прегрешений, он сужается до острия бритвы. Под мостом Чинвад кипит зороастрийская «геенна огненная» – «расплавленный металл» или кипящая медь:

«…там есть острейшая грань, а установлена она, подобно мечу клинком вверх; … и Ад под Мостом. Потом душу доставляют туда, а здесь находится отточенное острие. Затем, если душа невинна, клинок оборачивается широкой стороной. …А если же душа была грешна, то острие остается в том же положении, и не позволяет пройти. …три шага, которыми движется вперед душа, а это – злые мысли, злые слова, злые дела, ею совершенные, одним махом срезают они ее с Моста, и вот, низвергается она вниз головой в Ад»,

 Jal Dastur Cursetji Pavry, New York, 1926, pp. 92-93. «Я прохожу по лезвию ножа,/Налево лед, направо алый жар./Ормузд не даст в дороге оступиться,/Но для чего он точит свой кинжал?».

[lxxiii] В переводе Хауга: Daē – «религия», «вера». Однако, как показал Э. Пайрар, (Pirart E., Op. cit., s. 3.) имя прекрасной девушки, встречающей душу на третье утро после смерти,  в данном контексте скорее имеет смысл «Мечта» = вед. venā. Он предполагает, что Даэна впоследствии становилась carāiti, т.е. беременной. Здесь характерны достаточно эротические описания Даэны, особенно акцент на ее груди, самом фертильном признаке, связанном с идеей вскармливания, взращивания и бессмертия. Т.о., сыновья праведных душ от Даэны потенциально становились Саошьянтами, спасителями, которые призваны вместе с Ахура Маздой одержать в конце мира и времени последнюю победу над Злом.

[lxxiv]Перевод «души» или «ангелы-хранители» не отражает полностью содержания зороастрийской концепции пехл. фравахр, авест. фраваши. На мой взгляд. фраваши – это своего рода трансцендентная матрица или голограмма любого человека, живой ли он, мертвый ли, или еще не рожденный, а так же и любого благого творения. Количество фравашей постоянно и статично но, одновременно, оно универсально неограниченно и динамично. Это – своего рода банк институциальных, ограниченных, но, странным образом. неподдающихся исчислению реальных проявлений творения и провиденциальных, потенциально ограниченных возможностей неограниченного  бытия, которому в будущем, тем не менее,  придет придел..

[lxxv] Или Sraoshô-karana. Так же как Aspahê-astra под эти термином в зороастрийской литературе подразумевается конская плеть или кнут, применявшиеся как инструмент наказания грешника. Смертный грешник Peshô-tanu или Tanu-peretha, парс. Tanăfûhr, «расплачивающийся своим телом» получал 200 ударов и больше так что его забивали до смерти. Одно S-k означает 200 ударов плетью. Самое легкое наказание в Вендидате равнялось пяти ударам, для смертного грешника понятие «один удар» и больше подразумевало на самом деле серию в 10-15-30-50-70-90-200 ударов.

[lxxvi] Как показал В.Б. Хеннинг, система зороастрийской космологии наследовала элементы как вавилонской, так и античной моделей. Авестийское представление о семи последовательно вписанных одна в другую сферах неба (область разделения, «чистилище», сфера подвижных и неподвижных звезд, лунная сфера, солярная сфера, престол праведных, бесконечный свет, 7 кишваров плюс задиакальный цикл, Полярная звезда, как столб или веретено в центре неба; особая роль Сириуса,  Плеяд и Хафтаренг – Большой Медведицы, Ursa Major), – Henning W.B., Leiden, 1977, pp.229-248.

[lxxvii]Согласно Bundahis, I, 3-5, «Бесконечному свету» есть оппозиция – «Бесконечная тьма» Ада, область деструкции и Зла – место Ахримана. Между «Бесконечным светом» и «Бесконечной тьмой» располагается «пустота», «ничто», которую называют еще «воздухом».

[lxxviii] Здесь я использую поправку перевода Хауга, как ее аргументирует К.М. Джамаспаса. См. Jamaspasa K.M., Op. cit., p.117-118.

[lxxix] По Бундахишну и Менокхрат, основывающихся на более древних материалах, чем время записи этих источников (позднесасанидское время), всемогущество Ахурамазды воплощается в его одежде (космическая одежда) и «вере» (daenā). Инвеститура царя связана с понятием daenā zdayasniš и «космической одеждой», отражающей такие фундаментальные качества, как i: чувства, интеллект, разум; framānā: суждение, здравый смысл; rvāΘā: щедрость, в более общем смысле – любовь, милосердие, – Herzfeld E., Op. cit., p.42.

[lxxx] Хауг переводит: «и были они облачены в расшитые золотом шаровары» (nô-vardinô). Я пользуюсь толкованием фрагмента Jamaspasa K.M., Op. cit., p.118.

[lxxxi] Перевод согласно Jamaspasa K.M., Op. cit., p.119.

[lxxxii]Šahēsprahm, «царский цветок», «базилик», – MacKenzie D.N., Op. cit., p. 103. От др. ир. *spragma-, «цветок» или др. инд. marakata (упоминается в Махабхарате), ср. перс. splhm(k), sprahm(ak) «цветок»; перс. ispar(h)m «цветок», «ароматная трава» > греч. smaragdos, лат. esmeralde > ст. рус. смарагд.  Первоначально, возможно, означало просто «зеленый камень», – Корнилов Н.И., Соколов Ю.П., М., 1986, с.102; Шуман В., М., 1986, с. 84. В новоперсидском заменено араб. rayhān, rayhā «базилик», тадж. райхони «базиликовый» (например о сорте изумруда), – Боголюбов М.Н., М., 1981, с. 111. Многолетнее растение с розовато-фиолетовыми цветами и густозелеными листьями.

[lxxxiii] Имеется в виду «кайанидский фарн» – инкарнация триумфальной славы (лат. Gloria) или славной судьбы (в этом смысле, фарн (авест. хварено это параллель дхарме) легендарных первых иранских царей-кавиев ( Кави Виштаспа, Кави Каус, Кави Кавад, Кави Сияхваршан, Кави Хаусрова и др.), из рода которых был Кави Виштаспа – первый бактрийский (?) князь, принявший религию Заратуштры еще при жизни пророка. Кстати, судя по собственному утверждению Заратуштры в Гатах (в позднезороастрийской литературе туранцы прославлены неоднократно), первым человеком, который принял его веру был не Виштаспа, а «туранец Фрайяна». Многие иранские династии, начиная с ахеменидов, старались как-нибудь связать свое происхождение с этими легендарными царями, для чего создавались вымышленные генеалогии. Также поступали и «туранцы». Истории кайанидов и «своих туранцев, саков» посвящена значительная часть «Шахнамэ» Фирдоуси, в частности, цикл Рустама – «сагзи», т.е. сака и его воспитанника Сиявуша (Сияхваршан – «Черный жеребец» Авесты). В парфяно-сасанидское время кайанидский фарн часто представляли в образе красивого барана, – см. Литвинский Б.А., М., 1968. Ср. среднеперсидский текст о предыстории Сасанидов из «Кāрнамаг-ū Ардашир-ū Пāпагāн»:

«Люди сказали: рано утром с первым лучом солнца они пронеслись, как праведный ветер, а за ними бежал очень сильный баран, лучше которого и не может быть. …нам показалось, что с одним из тех всадников на коне сидел большой и сильный баран». Ардарбан спросил дастура: «Что означает тот баран, который с ними на коне?» Дастур сказал: «Будьте бессмертны!». Фарр каянидов настиг Ардашира, и никак нельзя его схватить. Поэтому не утруждайте себя и всадников, не мучайте и не губите коней, а поищите другое средство против Ардашира»,

 – Книга деяний Ардашира, сына Папака. Перев. и т.д. Чунаковой О.М., М., 1987, с. 70-71. Символ такого фарна – фигурка золотого барана на кулахе Золотого человека. Тюркск. эквивалент – qut, «счастье» использовался для перевода как зороастрийских, так и буддийских текстов.

[lxxxiv] Dāštan, dar- , «месячные».

[lxxxv] Или танапухр – смертный грех и наказание за такой грех. Ему соответствует также число ударов конским бичом.

[lxxxvi]Пехл. Хордад («Целостность», «Здравие»), Амурдад («Бессмертие»). В зороастрийском пантеоне это близнечная пара амахраспандов, «бессмертных святых», эманации Ормазда. Они входят вместе с ним в семерку «единодушных»: Ормазд, этимология имени – «мудрый бог» или бог Мудрость, – см. Kuiper F.B.J., , Dordrecht-Holland, Boston, pp.25-42; Вахман, «Благая мысль», Ардвахишт, «Лучшая правда», Шахревар, «Власть», Спандармад, «Святое Благочестие», Хордад, «Целостность» и Амурдад, «Бессмертие». Ормазд и амахраспанды, соответственно их перечислению, покровительствуют семи благим творениям: человеку, скоту, огню, земле, небу, воде и растениям.

[lxxxvii] Мерой для вина в иранских традициях служил сосуд определенной емкости. Например, в др. ир. *tugara-, др. перс. tugara– «чаша для вина», согд. βwδγwrt’kw *ίγurtaku «мера вина». В арамейских документах из Луксора  grb, grbyn – «винный сосуд определенной емкости», – Боголюбов М.Н., Указ. соч., с. 107.

[lxxxviii] Понимание этого пассажа вызывает определенные трудности. Было бы естественно перевести «разбавлять вино водой». Проще всего было бы считать, что речь здесь идет только лишь о мошенничестве. Вместе с тем, для более глубокого понимания текста нужно помнить, что вода как чистая стихия аксиологически более значима, чем вино. В Vend, V,5-53, где говорится о ритуальном очищении родившей женщины в доме маздаяснийца, ей предписывается в течении трех ночей, пока происходит первая фаза очищения, пить только гомеш (коровью урину), затем кипяченное молоко коров, овец, коз, кобылиц и приготовлять мясо без воды, хлеб без воды и вино без воды. Только по истечению 3-х дней очищения, она совершает омовение тела и одежды гомешом и водой и становится относительно чистой. И даже после этого, она еще 9 ночей вынуждена находиться в изоляции от праведных.

[lxxxix] aštar, «бич», «стрекало». Имеется в виду конский бич, который зороастрийцы называют «бичем послушания».

[xc] Перс. ganza, слав. казна. Так зороастрийцы называют не только сокровищницу, но и хранилище для одежды, зерна, дров и т.п.. См. Boyce M., The Zoroastrian Houses of Yazd, – Iran and Islam (offprint), pp. 125-147.

[xci] Эта замечательная притча упоминается и в других зороастрийских сочинениях. Моей дочери Майе она напомнила рассказ Акутагавы о разбойнике, который однажды пощадил паучка, а за это Будда сбросил ему в Аду паутинку, – Акутагава Рюноскэ, М., 1987, с. 56-70.

[xcii] Этимология пехлевийского имени Даван, как доказали Хауг и И.В. Вест (Pahlavi Texts. Tr. by West E.W.., pt. IV., – SBE, vol. XXXVII, Delhi etc.,1977, p. 469-470; Pahlavi Texts. Pt.I., The Bundahis-Bahman Yast, and Shayasht la-shayasht, – SBE, vol. V, Delhi etc., 1966, pp. 350-351 (Sls, XII, 29) восходит к авестийскому davās Ясны XXXI и означает «лицемер», «ханжа», человек, условно говоря, «ханжествующий», смятенный сомнениями во время участия в сакральной литургии Ясна или при пении зороастрийских литаний. В пехлевийском наске (книге) сасанидского времени Шийаст на-Шийаст («Правильное – неправильное») имеется ссылка на Спенд Наск, X, 4, где содержатся сведения о рождение и просветлении Зардушта, и посещении им Рая и Ада. Согласно Спенд Наску и Ш. л.-Ш, Ахурмазд показал пророку Ад и Рай («дурное существование» и «место песни»). В аду в назидание (андарз) ему и были показаны мучения ленивого лицемера Даваны. Здесь имеются дополнительные детали. В рефлексии земного, материальном, телесном, конечном мире (getīg), добро и зло, возникшие в генерирующем, трансцендентном, духовном, бесконечном «горнем» мире (menōg) существуют только в смешении. В миру Даван был правителем (дахьюпати). Согласно иерархии сасанидского времени и совершенно в духе реформ магупата Кирдэра, в АВН его «модернизировали» или отредактировали, и стали называть шахрдаром 33 (или 34) владений (катакхвада). Отмечу, что во времена Папака, отца первого сасанидского шаханшаха Ардашира, согласно Карнамаг-и Ардашир-и Пабаган, Эран-шахр состоял из 240 катакхвадайств. Однако считается, что Даван жил до Заратуштры, т.к. тот увидел его уже в Аду. Судя по имени Давана, и глубина его веры, и религиозное поведение были фальшивыми. Он, так сказать, находился в смятении, «фарисействовал наоборот» (т.к. христианское новозаветное «фарисей» – это определение зороастрийца), а потому и угодил в «дурное существование». Но однажды в миру он, все же, сподобился подпихнуть ногой корма овце; вот поэтому-то демоны в аду терзая его тело, не трогают ногу. Мораль такова: наималейшее благодеяние или ничтожнейший добрый поступок не остаются без внимания Ормазда и они будут взвешены и учтены в судный день, и способны соразмерно утолить грядущие страдания. В общем смысле, этот принцип совпадает с христианской максимой: «уделить малую толику страждущему» и с исламским пониманием зякат («очищение»). Для понимания смысла сюжета, а его праверсия или архетип, как можно догадаться, гораздо архаичнее (условно: «до Заратуштры») собственно пехлевийского модернизированного переложения сюжета в Спенд Наске, содержащем, между прочим, 9900 авестийских слов, нужно учитывать, что, согласно зороастрийской этике, «из мыслей, речей и дел важнейшее – дела», – Изведать дороги и пути праведных. Пехлевийские назидательные тексты. Введ и т.д. О.М. Чунаковой, – ППВ, XCIV, ГРВЛ, 1991, с. 20. Согласно Ясне XXXI, такие верующие как ханжи, иноверцы, а также лентяи, все же предпочтительнее полных безбожников. См. также: Луконин В.Г., Л., 1961, с. 10, его же, 1987, с.116 ff., Книга деяний Ардашира сына Папака. Пер. Чунаковой О.М., – ППВ, LXXVIII,  ГРВЛ, 1987, с. 66 ff. Вираз, т.о., повторяет здесь прецедент: он идет по стопам высшего авторитета – Заратуштры и убеждается, что кара за извечный грех так и остается неизменной раз и навсегда.

[xciii] Имеется в виду сложная процедура очищения коровьей мочой, а в особых случаях баршнум – главный обряд очищения, выполнявшийся с помошью барсома – пучка священных прутьев тамариска или гранатового дерева. Большой Баршнум выполняется 9 дней. Согласно Авесте, барсом побивает и изгоняет дэвов и демонов друджей, слетающихся и сползающих в виде трупных мух, пауков, скорпионов и змей на скверну и падаль.

[xciv] «Цикл Сизифа». В разных интерпретациях он характерен для античной, зороастрийской, христианской (ср.: «гора с плеч» и т.п.) и мусульманской литератур.

[xcv] Т.е. обрезки ногтей, состриженные или вычесанные волосы, перхоть, вырванные или выпавшие зубы, грязная вода после мытья головы и пр. По представлениям правоверных зороастрийцев (маздаяснийцев), эти мертвые субстанции, как и падаль (буквально, «омертвелость», murdār), несут в себе скверну, на которую сразу собираются злобные дэвы и друджи, а прикоснувшиеся к ней люди становятся нечистыми, друвандами. В частности, трупный демон Насрушт (от nasā, «труп») в образе гигантской мухи, прилетающей с севера, из логова смерти. Ср. резко сниженное, неосознаваемое, но «неприличное» значение таких слов в русском: стерва, стервец, паскуда, падаль, падла, падлюга, дрянь, дерьмо, оторва, мразь, мерзь, мерзость, мерзавец, гниль, дохлятина, шкура, и пр. Все эти слова, включая образованные с использованием суффикса принадлежности к, вошли в ненормативную лексику, а означают они – всего лишь омертвелую и отталкивающую зловонную плоть: кишки, кожу внутренности, пленки на мякоти мяса, гнилости и т.п. и ничего этимологически большее, но и не меньшее.

[xcvi] Пехл. druwand, «нечестивый, грешный, лживый» человек.

[xcvii] Т.е. совершила аборт.

[xcviii] Зороастрийцы считают пагубными созданиями (храфштра) змей, ящериц, черепах, червей, мух, муравьев, пауков, мышей, слонов, львов, кошек, и пр. Долг маздаяснийца – истреблять их. Собака – священное животное. Белая «четырехглазая» собака (с желтыми пятнами над глазами) провожает души умерших а погребальном ритуале сагдиг, «взгляд собаки», когда от трупа и души отгоняются дэвы, друджи и пр. храфстра, осуществляется, так сказать, предварительный приговор посмертного суда. В связи с собакой существует своего рода классификация «чистых-нечистых» созданий. Например, бобр (упоминается в Ардвисур Яште в связи с Арэдвисурой Анахитой – («Незапятнанная») называется «водяная собака бобр»; еж, связанный с Солнцем и Митрой, «собака еж» и т.п. Во время таких ритуалов, как Михраган и др. жертвенную пищу (дрон и андом) сначала подносят собаке и только потом – людям. Вместе с тем, Ад – бинарная оппозиция благим ахуровским творениям. Потому-то здесь обитают злобные собаки, терзающие грешников; и ежи, разрывающие распутных женщин изнутри; и черные петухи (как благое творение, петух, эвфемически, «птица по имени провидящий рассвет», это спутник и инкарнация язаты Сроша), провозглашающие конец света; и адские совы, которых по легенде видел в Аду магупат магупат Кирдэр. Зато как благое творение сову называют «любимица Арты», т.е.праведности, истины и пр.

[xcix] пехл. Cikāt i Daitīk, Čagād ī idīg, или Kakâd-i Dâitîk (Бундахишн), «Вершина Правосудия», Гора Судилища – одна из вершин мифической мировой горы Albûrz, «высокая смотровая» (Haraiti-bares или Hara berezaiti в Замьяд Яште Авесты), вокруг центральной вершины которой (авест. hukairya, «[вершина] благодеяния», пехл. Têrâk, авест. Taêra, хотано-сакское Ttaira haraysä, «высокая гора» = Сумеру) обращаются звезды, Луна и Солнце, а от  ее подножья начинается «Разлучитель» – мост Činvat, – Gnoli G., L. – NY, 1989, pp. 44-47. Название Ttaira haraysä сохранилось в древнем имени пика Талгар – главной вершины Заилийского Алатау. В Михр яште – Ишката парутская – горная область или хребет к югу от западного Гиндукуша, –  А. К. Акишев, 2005. А во времена АВ это место, вероятно, ассоциировали с областью Мазандарана в Табаристане, на южном побережье Каспийского моря 14. В зороастрийской литературе есть такое выражение – «мазанские дэвы», и «варенские друванды» т.е. дьяволы Мазандарана и нечестивцы Варены. См. Яшт 4.2; Видевдат 7.53 (от vīdaēva dāta – «антидэвовский зкон»).

[c] пехл. Chinvād, буквально «Разлучитель»; этот мост называют также «Мост разделения» (душ праведников и грешников) и «Проход плача». Неоднократно замечалось, что в авестийской географии исторические элементы налагаются на тело мифа, индоиранцы, по мере их миграций и оседании в различных местах, идентифицировали концепции или черты традиционной космографии и эсхатологии с конкретными историческими и географическими местами. В принципе, мировые горы помещались всегда в центре Арьянэм Ваэджа или «арийской земли», airyō.šayana, так что расположение их исторически менялось очень существенно. В сасанидское время многие космографические элементы «Арийского простора» отождествлялись с географией Систана и Белуджистана, с северо-востоком Пянджаба (Hapta ndu= Sapta Sinhavah  ведийской географии, «Семиречье»), Арахосией, Маргианой, Антропотеной, Арменией, Согдом и Хорезмом, – Gnoli G., Op. cit., p.46; Humbach H., 1973, pp.47-52. В Яште XIX говорится, что в Иране всего 2244 горы (11x12x17 – мистическое произведение). В общих чертах «Арийский простор» описывается всегда как, по преимуществу, высокая горная страна, в которой часто холодно. Из горных вершин наиболее сакральная – Ushi.δām, «рассветная». Согласно “Opus Imperfectum”, латинскому комментарию к Евангелию от Матфея, в Науруз маги уходили к этой горе, расположенной на Востоке, чтобы в ночной тишине дождаться появления звезды, которая указала бы им путь в Вифлеем. В Яште XIX говорится, что гора Ушида расположена в озере Kasaoya, пехл. Kayānsih, образованном рекой Хаэтумант. По мнению Herzfeld E., Op. cit., p. 61, Stein A., 1886, pp.21-23 и др. с этой горой может быть отождествлена г. Кух и Хаджа в оз. Хамун, в которое впадает р. Гильменд, т.е. в области ареала Систана. Впрочем, это чисто конвенциальное определение, м.б. появившееся в парфянское или сасанидское время. В иные времена относительно локализации этой вершины могли быть и иные соображения. См. выше о транспарентности мифологической модели космографии и реальной топографии в Авесте и поздезороастрийских сочинениях.

[ci] 7 кишваров – 6 углов ураносферы + центр, Хванирата – средоточие авестийского Арийанэм Ваэджа – «Арийского простора». В данном случае имеется в виду весь мир, идеальная космограмма: 7 – «мировое число», количественная характеристика мира (imago mundi), объединенный (3+4) числовой код Вселенной, – см. Топоров В.Н., М., 1980, с. 5-29.

[cii] Это название ада буквально означает «дурное существование».

[ciii] Атар Бахрам – великий священный огонь, посвященный спутнику Митры язате Вэрэтрагне (Варахран, Вархаран, Бахрам), патрону поздних сасанидов. Это – индоиранский бог Индра Вритраган (Громовержец), спутник Митры. Заратуштре так и не удалось вытеснить этого бога из пантеона. В Видевдате он упомянается в списке «Легиона Зла» как дэв Индар. А под эпитетом «Убийца Вритры» он стал язатой. В яштах Авесты ему посвящены поразительно красивые и древние молитвы. Во времена процветания Сасанидов огонь Бахрама оттеснил огни Атар Фарнбаг (жреческий), Атар Гушнасп (воинский). А при Аршакидах Атар Бурзен Михр (главный при парфянах, потом ставший простонародным), был общеимперским. При Сасанидах огни Варахрана составляли в стране основу сети храмов огня и существовали во всех провинциях. Один из таких огней горел где-то на правобережье Сыр-Дарьи, в районе Чимкента. При ритуале обновления все огни державы (огни провинций, городов, деревень. домов), в соответствии с иерархией зажигались от огня Варахрана. См. Фрай Р., М., 1972, с. 325-327. Это явная поздняя вставка в АВН. Она обличительна, пронизана сиюминутным негодованием. Вероятно, она может быть отнесена уже ко времени начала краха сасанидской державы случившемся после Ковада II или уже при столкновении с арабами в 7 в. Интересно, что в этот период временным царем был и военачальник Шахрвараз, «Вепрь государства». Правда, его скоро убили. Его имя Варз, «вепрь», может пролить свет на версию значения имени праведного Вираза: см. выше.

[civ] С оговорками может быть переведено как «архангел».

[cv] Еж (профаническое или «дэвовское» dužaka-, «[имеющий] мерзкие шипы», сакральное или «ахуровское»  vaŋpara-, «колючая спинка» или «густая щетинка») упоминается в XIII фаргарде Видевдата: «собака вангхапара» и Садкар Наске Денкарда, XVII, 5, где говорится о «наказании Мостом» (т.е. судом на Чинваде) женщины, вышедшей замуж за праведного человека, но покинувшей его, т.е. изменившей. Дьявольский еж дузака непрерывно входит и выходит из ее vagina, отрезая ей путь к лучшему существованию. Что же касается «собаки вангхапара», то, согласно Видевдату XIII, 3, убивший ее убивает свою душу в девяти последующих поколениях, т.е. навсегда прерывает цикл перерождения. Для петуха в Видевдате XIII.2 вместо профанического kahrkatāt– “петух”, “забияка” и xoros, «петух» употреблено эвфемическое сакральное marægo yo. parō.daræs nama, «птица по имени Провидящий [рассвет] первым» –  Schwartz M., Op. cit., p.133. Характерно, что в Хорезме, на юге и западе Казахстана еж до сих пор почитается за доброе, благое животное, Вероятна солярная окраска культа ежа. Отголоски этого культа, как я считаю, сохранились в чрезвычайно архаичной, вероятно восходящей вовсе не к эпосу, как обычно принято считать, а к мифу, замечательной легенде о Козы Корпеше (ср. этимологию имени) и Баян Сулу. Она известна казахам, башкирам, узбекам и др. и тесно связана с «дионисийской» (смерть-возрождение) тематикой. В будущем я рассчитываю специально обратится к этой теме. В тех же регионах можно проследить и все признаки сакрализации петуха, что также связано именно с зороастрийским наследием. Подробнее см. Akishev A., Seoul, 2001.

[cvi] Подробнее см. Ю.А. Рапопорт, Указ. соч., с. 30-31.

[cvii]Авест. Ангро Майнью, пехл. Ахриман – главный оппонент Ахура Мазды. Его отождествляли и с Сатаной и с Дьяволом.

[cviii]Пехл. Dastwar, наставник, авторитет в делах религии.

[cix] В Авесте образ Мудрого бога или бога Мудрости (общепринятой этимологии до сих пор нет) – Ахура Мазды – аниконичен. Впрочем, существует мнение, что изображением Мазды  является т.н. фарвахар – зороастрийский символ в виде фигуры человека в ахеменидском царском костюме в крылатом солнечном диске. Геродот сообщает, что в пророческом сне Кира, предшествующем воцарению ахеменида Дария Гиштаспа, создавшего империю, он увидел его парящим на огромных крыльях, которые покрывали весь мир: Азию и Европу (Геродот, I, 209-210). Вместе с тем, ассоциации Ахура Мазды со светом и Солнцем в зороастризме несомненны. Данное место АВН интересно тем, что, как я думаю, оно скрывает некую посвятительную загадку, имеющую отношение к концепции зороастрийского Апокалипсиса, Последнего Суда и к образу спасителя – саошьянта. М. Бойс охарактеризовала эту концепцию как «революцию в теологии», имея в виду ее общее гуманитарное значение и огромный потенциал для укоренения и развития в иных религиозных традициях, в частности в христианстве и исламе, – Boyce M., 1984, p57-75. По ее мнению, эта концепция была сформулирована самим Заратуштрой уже в Гатах, т.е. в основных чертах разработана уже ко времени апокалиптического видения, открывшегося Заратуштре, примерно в 1400 г. до рождества Христова (p. 75). В Апокалипсисе Заратуштры, который через 1,5 тыс. лет нашел прямое продолжение в «Откровении» Иоанна Богослова (христианский Апокалипсис), утверждается, что, в конце концов, на земле утвердится царство Божие и один из его последователей, более великий, чем он сам, саошьянт, разгромит силы Зла в последней битве «армагедонна». Последователи Заратуштры развили его идею. Они утверждали, что в один прекрасный день собственный сын Заратуштры родится от матери девственницы и именно он и станет спасителем, Саошьянтом. Эта доктрина сложилась примерно в 1200 г. до рождества Христова. Имя мессии:  Astvat.æta, «[тот], кто воплощает Истину», имя его матери spa. Taurvairī, «[та], что завоюет все». (Ясна 43. 16, Яшт 19, 10-11, 88-89, 92-93, 94-96). В начале 3 в до Р.Х. получила развитие еще одна схема пророчества. Она была связана с представлениями о 3-х мировых циклах расцвета и упадка (миллениумах), связанных с ожиданием пришествия трех саошьянтов. Первый спаситель Uxšyat. æta (пехл. Usēdar), «[тот], кто приращивает правду» появится в конце миллениума Заратуштры, он принесет послание Заратуштры и разгромит силы Зла; снова наступит Золотой век, затем силы зла вновь усилятся, и опять мир придет к упадку; тогда явится второй спаситель Uxšyat. mah (пехл. Ušēdarmah), «[тот], кто приращивает благоговение» он в очередной раз разобьет зло и вновь восстановит чистоту послания Пророка Заратуштры; и опять повторится смена Золотого века упадком и воцарением Зла. В конце концов, явится Астватэрэта – и наступит Последний День, Последнее Судилище и установится Царство Божие. Эта пророческая схема превратилась в идеологию патриотизма. Она получила мощнейший импульс для утверждения среди зороастрийцев, и не только среди них, именно в годы македонского завоевания: тогда иранцы отстаивали свою независимость, а также чистоту и силу веры. См. Eddy K., Lincoln, 1961, 10 ff. Эта схема Апокалипсиса культивировалась и в средне-персидском Занде, т.е. в пехлевийской традиции, в изобилии инкорпорировавшей древние источники и объединившей их с позднейшими идеями, почерпнутыми из сферы фольклора. Как раз эту стадию в точности и отражают и лейтмотив, и композиция, и основные образы АВН. В христианство эта схема попала, совершенно несомненно, из того же самого источника. Это история о трех «волхвах»-зороастрийцах, которые с тремя дарами пришли в Вифлеем, чтобы приветствовать третьего (!) спасителя – саошьянта – Христа, родившегося по легенде от девы (девственницы) Марии. (Ср. «Отче наш»: «Да приидет царствие Твое…» и т.д). Поскольку ожидания конечного Царства Божия не оправдались, христиане выработали концепт Второго Пришествия Спасителя – Христа. Зороастрийцы же, я думаю, решили, что ошиблись, и сочли Христа лже-Саошьянтом. Зороастрийский Апокалипсис оказал мощнейшее влияние и на иные религиозные и патриотические традиции. В частности, на «Шахнамэ» Фирдоуси. Здесь апокалиптическая тема прослеживается в цикле Сиявушгирда – Кангдиза легенды о Сиявуше (Сияхваршан Авесты). Апокалиптические темы в связи с образом Кангдиза имеются в Занд-и Бахман-яште, «Денкарде», «Большом Бундахишне», «Аядгар и Джамаспиг», «Ривайат», «Дадестан и Дэник», «Судгар Наске» и в некоторых др. позднезороастрийских сочинениях.

[cx] В зависимости от контекста dādār в зороастрийской литературе на пехлеви имеет значение «творец», «создатель» и «справедливость».

[cxi] Пехл. dēn – «религия», «вера». Pōryōtkēšīh, «исконная, примордиальная религия».

[cxii]Пехл.  Humat, husrawīh, hu-kunišnīh, «добрая мысль», «доброе слово, слава», «доброе дело» – главная триада зороастрийской этиологии и морали.

[cxiii] Эти слова перекликаются с христиано-мусульманским «из праха ты пришел и в прах обратишься», а также с экклезиастическими мотивами. Здесь я не имею возможности сколько-нибудь подробно остановиться на обьяснении такого сходства.

[cxiv]Пехл. Bowandag, «совершенный».

[cxv] Frazaft pad drōd ud sādīh ud rāmišhn. Пехл. drōd, «здравие, похвала», šadīh, huram, «радость, счастье». Отсюда, например, названия поселений Курама, Курам = казах. Арман, Жаксылык.

[cxvi] Пехл. rāmišhn, также hunsandīh, «удовлетворение, смирение». Отсюда происходит и тюрк. «арман».