Хитрый влажный нос просунулся в приоткрытую дверь. Я было погрозила пальцем, но потом похлопала рядом с собой по кровати. Мол, давай, хитрюга, ложись, будем фильмы смотреть или просто разговоры разговаривать.
Но Вишня от чего-то замер на пороге, едва протиснувшись в дверь и посмотрел в угол справа от меня. Я непроизвольно повернулась туда же, но ничего не увидела. Угол как угол, пыльный у потолка. Но это не причина, чтобы укорять меня взглядом янтарных глаз.
— Вишня, — отчего-то жалобным голосом позвала я. – Иди ко мне, рыжий засранец.
Кот, глядя мимо меня всё в тот же угол, запрыгнул на кровать, лёг рядом сфинксом и как заурчал от души. Тарахтелкин мой.
Я продолжала своё нелёгкое занятие – вышивание крестиком огромного полотна. Картинка была сложная: лесная чаша, медведь у ёлки и маленький зайчик под кустом. Вишня тарахтел, я скулила и всё невольно поглядывала за правое плечо.
«За мной… устрой… покой… тобой» — донеслось шуршанием осенних листьев. Вздрогнув я сразу уставилась в окно. Оно было плотно закрыто, задёрнуто белой тюлью. Я толкнула Вишню в бок.
— Слушай, прекращай, а. Мне уже мерещится всякое.
Тот дёрнул хвостом и только заурчал сильнее. Махнув рукой, я бросила вышивку на пол, а себя на подушку и отключилась.
Было тихо. Я проснулась. А вокруг было тихо. Вишня по-прежнему лежал рядом, но не урчал. Попыталась прижать к себе, но он тут же взбрыкнул, вырвался и коготки уцокали по ламинату в сторону кухни.
«Наконец-то», — донёсся до меня тот же шуршащий шёпот. И дверь комнаты будто от порыва ветра захлопнулась. Я икнула, вскочила с кровати и закружилась в центре. Тишины как не бывало. Вокруг всё заговорило, загудело, многочисленные книги на моих полках хлопали страницами и вели диалоги, лампочка мигала в каком-то только ей известном ритме, монитор компьютера мерцал сиреневым. Я даже крикнуть не могла, только выдыхала из себя воздух резкими толчками, боясь подойти к двери – та оплыла и ручка словно подтаяв, повисла безобразной каплей. В углу, на который так пристально смотрел Вишня, проступили очертания какой-то фигуры… высокой, высоченной фигуры! Отшатнувшись назад, я уткнулась спиной с беседующие книжки. Они мне что-то возмущённо сказали, но я не расслышала, с ужасом глядя на фигуру, выступающую из стены.
Конечно же чёрную и конечно же в чёрном плаще, и капюшоне, надвинутом по самый подбородок. Откуда-то с потолка спустился туман. Как слепая я замахала перед собой руками, но ничего не рассеивалось, наоборот – становилось всё материальнее. Фигура приближалась ко мне. Я совсем вжалась в полки и понимала, что скоро приближаться будет некуда, комната кончалась.
Вдруг он (я была уверена, что это он) выбросил руку влево и щёлкнул пальцами. Звук был особенно зловещим, и я зажмурилась. А-ай! Кто-то укусил меня за запястье. Подняв руку я увидела, что не укусил, а вцепился. Это был томик с рассказом о Маугли. Стряхнуть книгу не удалось. Тут же за другое запястье схватил «Карлсон, который живет на крыше».
«Если сейчас в щиколотку мне вопьётся Винни-Пух, то я совсем перестану верить в светлое и доброе… – успела подумать я». Цап! И я даже не стала смотреть кто это.
Пока я разочаровывалась в книгах своего детства, фигура приблизилась вплотную и морозно дохнула в меня, всколыхнув волосы. Мне показалось они поседели сразу все и навсегда.
— Не тронь, – прошептала я зачем-то, даже успев удивиться смехотворности своей просьбы.
— Не тронул бы, – снова холодное дыхание, – но меня уже впустили.
Он поднял руку, потянулся было к моему лицу, а потом замер, усмехнулся и демонстративно щёлкнул пальцами.
Бах! Меня приплющило к полу и перевернуло. Я попыталась встать, но не смогла. Тело стало странно неповоротливым, маленьким… пушистым!
Я с ужасом смотрела на свои меховые передние лапы. Они были округлые и настоящие. До моего усиленного слуха донеслось громогласное:
— Бойся!
Бояться? По-моему очевидно, что я итак на грани. Я затряслась, ощутив при этом у себя наличие хвостика и длинных ушек. А потом подняла голову и увидела как надо мной склоняется огромная медвежья морда. Если у моей комнаты ещё были границы, то медведь занял всё пространство. Его нос, размером с мой бывший кулак, уткнулся в крошечную пимпочку моего. Я точно знаю, что была в этот момент белым кроликом. Потому что поседела ещё до обращения в него.
Глаза у медведя горели, пасть приоткрывалась, демонстрируя великолепные клыки. Почему-то я начала вспоминать про кроличьих богов и не вспомнила ни одного. Конечно, тяжело вспомнить то, чего не знаешь.
Мне казалось ещё чуть, и я провалюсь в бездну. Но вдруг, я встряхнулась, почесала лапками нос и оглушительно чихнула. От неожиданности медведь отпрянул и посмотрел на меня так, словно я ему сбила весь сценарий и теперь он не знает, что со мной делать дальше.
— Я тебя не боюсь! – пропищала я, ужаснулась своему голосу и неуверенно добавила – Совсем!
— Ухо откушу! – пригрозил мне свирепый бас, а глаза его зажглись огнём. – Есть за что!
— За что?!
— Ропчут на тебя… Мол, весь год только «Алису в стране Чудес» читаешь.
Мои ушки обвисли, я оглянулась по сторонам и всерьёз задумалась о том, что смерть действительно может быть нелепой.
— Кто ропчет?
— Книжки с соседних полок. Особенно возмущается Дон Хуан, говорит ждёт тебя уже много лет, со свежей травкой, а ты всё не идёшь.
Медведь снова наклонился ко мне и шумно понюхал, я зажмурилась и попыталась отодвинуть его нос лапкой. Нос оказался сухим. Болеет наверно.
— Ты не болеешь, нет? – участливо спросила я.
Он взрыкнул, коснулся огромными губами-варениками моего уха и прошептал:
— Допрыгалась… А-ам!
Подскочив на кровати, я огляделась, откашлялась и упала обратно на подушку. Кошмар-то какой приснился! Фу-уф. Сердце стучало, а картинки перед глазами стояли настолько реальные, что я быстро осмотрела себя, пощупала уши. Всё, вроде, на месте, а хвоста, как полагается, нет.
Тут с кухни залетел запах свежеподжаристых пончиков и я, позабыв про страшные фигуры, медведей, кровожадные книжки, помчалась туда. С криком «Мама, я их хочу!» залетела в залитую солнцем кухню и ошалела.
За столом чинно и благородно попивали чай медведь и Вишня.
Чашки были из маминого неприкосновенного сервиза.