Журнал “ТАМЫР” №44 август-декабрь 2016

 «Тамыр» — голос Евразии

           
Культурная  функция   журнала  «Тамыр»  многогранна.  Он  не  только
хранитель  своих  национальных  традиций  и  славы,  но  и  почитатель
традиций Востока, прошедших преломление через евразийское сознание: на его страницах публиковались хайку, написанные русским автором.

С  его  страниц  прозвучал  голос  блестящего  публициста  и  переводчика – увы – безвременного ушедшего, Полуяхтова, и голос этот был услышан далеко за пределами Казахстана, услышан российской общественностью.

Журнал «Тамыр» поддерживает и развивает культурные связи не только с  Россией,  но  и  с  Русским  зарубежьем.  Цвет  публики  Казахстана,  его духовная  элита  познакомилась  с  произведениями  ряда  русских  поэтов  и писателей, малоизвестных у себя на родине. Но в условиях перманентной культурной революции и холодной войны искусству малоизвестность – это отнюдь не всегда признак некачественности, а чаще показатель достоинства и  бескомпромиссности  позиций  автора.  И  своим  вниманием  «Тамыр» оказал огромную моральную поддержку таким людям.

Маргарита Сосницкая (Милан), писатель, поэт

«Я не равен себе…». Утверждение жизни.

Творческий опыт, наверное, самый трудный для объяснения феномен существования. Опыт всегда схематика – не просто переживание, а его упорядоченность, и при всем этом опыт творческий является уникальным по замыслу и исполнению. Собственно такова природа эстетического: являясь всеобщим, оно не требует доказательств и обоснований. Из этого иногда делают вывод о принципиальной закрытости творческого мира – апелляция к тайне устраивает почти всех, а объяснения всегда упрощают и принижают творческое существование. Поэтому творческий опыт располагают в объяснениях между пересказами личной жизни и критическими конструкциями – в обоих случаях он низведен к упрощениям. Но если б его можно было объяснить до конца, это было бы главной ошибкой ¬ – если бы было возможно, это давно бы уже сделали.
О творчестве Ауэзхана Кодара так и нужно начать разговор – это его собственный путь. Актуальная критика его статей обращена к современности с ее политической напряженностью и идеологией – ¬ идеология в собственном смысле слова есть учение об идеях – критика фундирована метафизикой, а метафизика поверена поэзией. В этом пространстве развернута философия встреч его творчества – чтоб раздвинуть горизонты, он занимается переводами, и это не служебная необходимость, самое творчество и есть перевод, напоминал Деррида. Перевод на самом деле лежит глубже, чем коммуникация – отыскиваются родовые корни поэзии, – внедренные в почву они оказываются странниками на чужой земле и в чужом языке. Но ведь странники – первые вестники новых слов.

Продолжить чтение

Мне уже как-то приходилось писать о катулловском начале в поэзии Ауэзхана Кодара. Действительно  неистребимая витальность и острая публицистичность его «Римских мотивов», в которых пламенный эротизм любовных стихов Катулла к Лесбии соединен с дерзостью его сатирических эпиграмм, во многом напоминает поэзию веронского гения.[1] За два столетия подражаний Катуллу на русском языке никто еще не додумался до такой гремучей смеси.  [2] Однако есть у поэта Ауэзхана Кодара и русский предок, имя которого то и дело приходит на ум, когда читаешь то проникнутую острым, почти романтическим сознанием несовершенства бытия и недостижимости идеала лирическую медитацию поэта, то звенящие гневом страстные его филиппики в адрес духовно глухих современников. Это Михаил Лермонтов.

Кажется, почти все самые лучшие стихотворения Кодара в той или иной мере навеяны Лермонтовым. Так, например, в стихотворении «Чокан в Петербурге» на примере судьбы классика казахской литературы Чокана Валиханова поэт мучительно размышляет о парадоксальным образом не только соединяющей, но и разъединяющей бикультурности пишущего по-русски казахского писателя:

                        В родах корчится старый наш мир.
                        Но за что наказанье мне это:
                        Для казахов я дерзкий кафир,
                        А для русских – дикарь в эполетах?! –

И здесь в стихотворении вдруг не так уж неожиданно вырисовывается, по-видимому, тень Лермонтова:

                        И все туже сжимается круг.
                        Меня любят лишь горные кручи.
                        «Все ничто перед вечностью, друг» —
                        Утешает опальный поручик. [3]

Продолжить чтение

Наслаждение, которое может дать собственно журнал (и периодический, и также альманах) имеет три корня. В предисловии к № 1 три года назад главный редактор «Тамыра» писал, что «на примере структуры нашего альманаха можно убедиться, что развитие культуры в Казахстане имеет три модуса: политический, национальный, гуманитарный. Мы рады, что эти столь различные модусы встретились в одном издании и стали факторами одного сознания: казахстанского».

И далее, отметив то обстоятельство, что издание явилось осознанием тревожной, поистине переломной ситуации в культурной жизни страны, А. Кодар уверил, что у вас в руках лежит «не поколенческий, но экзистенциальный альманах, где собраны творения лучших представителей разных поколений, оказавшихся способными к новому культурогенезу.

Продолжить чтение

Известному литератору, писателю, поэту и переводчику Ауэзхану Кодару в июне 2013 года исполняется 55 лет. В преддверии этой даты в научно-культурном центре «Дом-музей М.О. Ауэзова» состоялся круглый стол «Журнал «Тамыр» – инновационное издание «эпохи перемен», приуроченный к юбилею главного редактора. Организаторами мероприятия стали научно-образовательный фонд “Аспандау” и Институт культуры и литературы им. М.О.Ауэзова.

Открывая встречу научной и литературной общественности, директор Института литературы и искусства им. М.О.Ауэзова, доктор филологических наук, член-корреспондент НАН РК Уалихан Калижанов отметил роль журнала «Тамыр» как рупора новой интеллигенции Казахстана и личный вклад в формирование современной культурологической мысли Ауэзхана Кодара: «Прекрасно владея двумя языками, Ауэзхан свободно чувствует себя как в национальной, так и общечеловеческой культуре и литературе. Особенно значимы его переводы на русский язык поэзии средневековых казахских жырау. Собственно, в этой сфере он стал одним из первооткрывателей, так как поэзия жырау оставалась белым пятном для мировой фольклористики».
Президент научно-образовательного фонда «Аспандау» Канат Нуров вел речь о журнале как объединении двух миров, двух модусов существования казахстанской культуры: казахского и русскоязычного – в единую репрезентативную систему.

Продолжить чтение

Ушёл мой любимый брат. Я горжусь, что Ауэзхан называл меня своей сестрой, сестрёнкой, сестричкой. Мы с ним брат и сестра по поэтической крови. Наша переписка с Ауэзханом была душевной, он часто подписывал письма «с жаром», я — «с горячим теплом». Иметь такого брата — это Божий подарок. Люблю и знаю наизусть его стихи, очень ценю его деятельность как философа, культуртрегера, издателя. Я несколько раз брала интервью с Ауэзханом, и он был так трепетно благодарен. особенно когда

«Литературная газета», где я тогда работала, дала интервью с ним как с главным редактором «Тамыра» на полосу! На свою огромную полосу. Рада познакомить читателя с нашими родственными беседами.  

Казахстанский журнал «Тамыр», отмечающий в этом году своё 10-летие, известен не только на родине, но и в ближнем и дальнем зарубежье. По мнению доктора философских наук А. Грякалова (Санкт-Петербург), «Тамыр» «показывает возможность самостоятельного творческого существования личности и сообщества», проявляет «необходимую для нашего времени критическую жёсткость, внимание к тонкой лирике, хорошей прозе, глубоким аналитическим статьям филологов, культурологов, философов».

Продолжая освещать литературное пространство Казахстана, «ЛГ» беседует с главным редактором «Тамыра», поэтом, пишущим на казахском и русском языках, переводчиком национальной классики, кандидатом философских наук, президентом Ассоциации экологии культуры народов Казахстана «Золотой век» Ауэзханом КОДАРОМ.

– Ауэзхан Абдираманович, вы являетесь одним из инициаторов нового культурогенеза в Казахстане, и журнал «Тамыр» органично отражает этот процесс становления новой культуры. Концепция «Тамыра» изначально была такой?
– Да, именно такой, причём журнал был создан специально для интеллектуалов. Особенно показательными стали первые номера нашего издания, где было заявлено о новом культурогенезе в республике, основными чертами которого являлись ориентация на современные модели мышления и выявление самых актуальных, болевых точек в современном развитии национальной культуры.
В любой цивилизованной стране есть журнал, который репрезентирует родную культуру как некую динамическую целостность. В своё время во Франции таким изданием стал «Тель Кель», в Советском Союзе – «Новый мир». Однако с распадом советской империи для «толстых» журналов настали чёрные дни. В эпоху рынка они должны были выживать на конкурентной основе, и многие не выжили. Былое культурное пространство распалось, а новое, суверенное, только нарабатывается. Причём ныне культура настолько изменилась, что не идёт ни в какое сравнение с культурой советского периода. Если прежде её существование определяли государственные структуры, то теперь она почти целиком держится на творцах, которые сами инициируют те или иные начинания.

Одной из таких инициатив казахстанской творческой интеллигенции стал альманах «Тамыр», культурологическое, литературно-художественное и искусствоведческое издание, представившее на своих страницах современный культурный процесс в Казахстане во всём разнообразии его составляющих.– На каком языке издаётся журнал?

– «Тамыр» издаётся на двух языках – русском и казахском, но, честно говоря, преимущественно на русском. У нас жёсткие требования к авторам и их материалам. Нам нужны сложные авторы – гордые, образованные, с неповторимым видением мира, желательно владеющие иностранными языками. И, естественно, материалы тоже нужны оригинальные. Авторы казахской рубрики во многом предлагают не те материалы, которые нам нужны. Но иногда попадаются очень яркие личности. Их-то мы и публикуем.
– Какие значения включает в себя слово-символ «тамыр»?
– В переводе с казахского «тамыр» означает «пульс», «корень», «дружба». В связи с этим журнал состоит из нескольких крупных блоков – политологического, исторического и философского.
Первый блок подаётся под рубрикой «Пульс перемен». Здесь освещаются актуальные проблемы строительства гражданского общества в Казахстане, производится аналитика современных политических процессов не только в нашей республике, но и по всей Центральной Азии.
Второй блок помещается под рубрикой «Корни и крона». Здесь публикуются материалы, дающие представление о казахской национальной культуре в разрезе истории и современности.
Третий блок располагается под рубрикой «Диалог». Здесь помещаются переводы литературной и философской классики Запада и Востока. Цель рубрики – способствовать вхождению казахстанской культуры в мировой контекст.
В четвёртой рубрике «Современный казах» публикуются материалы инновационного характера на казахском языке.

Продолжить чтение

Відійшов у Вічність видатний письменник і велика Людина, наш хороший друг, член Академії і справжній друг України, автор знаменитого вірша «Українцям» (я його переклав українською) Ауезхан Кодар. Ми не забудемо Тебе, дорогий Ауезхане!
Ауезхан Кодар (Казахстан)
Відомий поет, прозаїк, культуролог, публіцист, перекладач, академік Народної Академії Казахстану. Автор поетичних збірок казахською та російською мовами: «Крылатый узор» (1991), «Қанағат қағанаты» («Царство спокою») (1994), «Круги забвения» (1998), «Цветы руин» (2004, з паралельним текстом англійською мовою), «Оралу» («Повернення») (2006); герменевтичної книги «Абай (Ібрагім) Кунанбаєв» (1996); монографій: «Нариси з історії казахської літератури» (1999), «Степове знання: нариси з культурології» (2002); книги-компенідіуму «Зов бытия» (2006) та «Антології казахської поезії в перекладах Ауезхана Кодара» (2006). В 2011 році випустив книжки «Сповідь» Магжана Жумабаєва у власному перекладі та «Зустріч у піднебессі» до 20-ліття незалежності Казахстану. Поетичні збірки Ауезхана Кодара перекладені англійською і корейською мовами. За визначний внесок у державну програму «Культурна спадщина» нагороджений орденом «Парасат». Лауреат Міжнародної премії тюркського світу «Алаш» (2012) та Міжнародної літературної премії імені Миколи Гоголя «Тріумф» (Україна, 2014)

УКРАИНЕ

За дважды триста лет
Монгольской силы грозной,
В нас гордой стати нет,
Она ушла вся в козни.

В нас рабство проросло —
Второй натурой скользкой.
И нами движет зло,
Когда добро как роскошь!

Восток, увы, и в нас —
Двулично-царедворский.
Живем как напоказ,
Припав к чужим присоскам.

Ах, где свобода та,
Когда казаковали?
Когда звала мечта
В еще другие дали?!

Где каждый — брат в беде,
Где каждый муж — мужчина.
Того, что нет нигде,
Найдешь на Украине!

Туда ушел наш дух,
Ордынский дух мятежный!
К сомненьям жалким глух,
Приветствуй Незалежность!

Там вышли на Майдан!
Всю зиму там стояли!
И там была не рвань,
А те, кто процветали!

Народ стоял един —
Живой стеной свободы!
И вдруг исчезла стынь,
Весной взошла природа!

И шулер-президент
Исчез как испарился.
И изменился тренд —
Стал ближе Запад нынче!

Он в мир большой зовет,
Где нет тиранов, мосек.
Где ценен только тот,
Кто быть собою хочет.

Где мифов псы не бдят,
Где бытие – не небыль.
Где выше нет тебя
Ни на земле, ни в небе.

Где ты забыл Восток,
Развеяв в прах останки,
Пусть ты его исторг,
Он вновь пришел на танках.

Он с мордочкой хорька
Забрался в твой курятник.
Ты жив еще пока,
Но вновь одет ты в ватник.

И номер на груди,
И звон цепей кандальный…
Уж лучше ввысь иди —
Со славою скандальной.

Переверни свой мир,
Восток славянский свергни!
И будешь ты кумир,
И дай бог – не последний!
15.05.14.

Перевод на украинский С. Дзюбы
Українцям

Століттями в ярмі
Облуди, рабства й крові
Ви не були німі,
Плекали дух і мову.

Моливсь святий Тарас
За Батьківщину-матір –
Ніхто й ніколи вас
Не зміг завоювати!

Ординський хижий клан,
Шовіністичні «меси»
Святі Франко Іван і
Українка Леся

Долали у борні,
Бо слово – грізна зброя, –
Пророки осяйні,
Подвижники, герої.

І з вами крізь віки
Їх слава та звитяга –
Хоробрих козаків
Нескорена держава.

Хоча й тепер – біда,
Є лицарі-мужчини.
Знов вдерлася орда,
Але живе Вкраїна!

Плював вогнем урод,
Підступні вергав «оди»;
Та гордий ваш народ
Зміг захистить свободу.

Ви вийшли на Майдан
І гідність відстояли,
Хоч гинули від ран
І звірства окаянних.

«Небесна сотня» – тут,
Бо незнищенна, з вами.
А кат, мерзенний Брут,
Кривавими сльозами

Ще вмиється, і рід
Той проклятий навіки.
Ви здивували світ!
Благословенні ріки

І гори, і земля
Великих українців.
Люблю я ці поля,
Привітні, щирі лиця.

Тут вільний, наче птах,
Молюся за прийдешність.
І на моїх устах
Це слово – Незалежність.

Бо ви – мої брати,
Орли, не яничари.
Покликали в світи
Від розпачу й печалі,

Тиранів, зайд, вошей,
Без злоби і розбою.
Де цінний той лише,
Хто прагне буть собою.

Хто з правдою – на ти,
Для кого честь – потреба.
Де вищий – люд простий
І на землі, й на небі.

Бо ця земля – свята,
Де рушники і ґанки.
Безсила тут орда,
Що приповзла на танках.

Хай з мордою тхора
Біснує їхній фюрер,
Його скінчиться гра –
Впадуть імперські мури.

Бандитський той «Едем» –
Не гідний Батьківщини,
А хто на вас – з мечем,
Від нього і загине.

Не стане Соловків,
Концтаборів, кайданів,
І старших лже-братів…
А час загоїть рани.

Бо Русь – не від Москви,
Русь – тут, так зримо нині.
Слов’ян надія – ви,
І – слава Україні!
Сергій Дзюба Дорогой Ауэзхан! Мы, украинцы, Тебя не забудем!!!
Олег Гончаренко Вічная пам*ять тобі, Брате…

On July 9th 2016, Auezkhan Kodar, a well-known Kazakh writer, poet, philosopher, culture critic, translator, and dramatist, breathed his last quietly on his bed. Sadness beyond expression has been shared among his family, friends, and acquaintances who deeply appreciated his shining personality and brilliant talents. In response to the unfortunate news, poet Akbari Elgezek extended his condolences on his Facebook status:

“The mournful news about Mr. Kodar’s decease has been heard. It was right after the night when he wrote an article about the budding writers, giving an impulse to the young and talented. We all have lost him today… Does every one of us know his value? It still poses a question… He was one of the greatest representatives for the Kazakh intellects. His soul shall find peace in paradise.”

Auezkhan Kodar is also regarded as a representative for the fresh wave of the Kazakh literature departing from the Soviet legacy. He was a member of the Union of Kazak Writers, in which he worked as an editor in the section of the Artistic and Literary Translations.

Since 1994, he headed the Alliance of Depending Cultural and Historical Heritage — Altyn Gasyr. From 1999 to 2001, he worked as a board member of the Soros Kazakhstan Foundation, and from 2002, he was a counselor for the general director of the Russian-Kazakhstan Foundation Eurasian Research Institute. He held the position of director of the Institute of Cultural Policy and the Arts in 2006.

Recognizing his contributes to the Kazakh culture, the government honored him with Parasat, a medal of nobility awarded to individuals who made remarkable achievements in science, culture, literature, and social activities in Kazakhstan.

Some readers of ours ask how Auezkhan Kodar developed his literary talents both in Kazakh and Russian. To answer the question, a story of his childhood can be shared, especially about his ‘disability’, which he suffered since he was a child.

“I was four when I suddenly fell ill. I mean, one day, my parents brought me along when they paid a visit to someone. Soon after we came back home, I felt sick: I couldn’t move my legs! It meant something terrible had just taken place.”

“A nurse was called in, and she gave me an injection. But, it only made my condition worse: my body got flamed by a fever. My superstitious parents came to the conclusion that I was somehow jinxed. Instead of rushing toward a hospital with their sick kid in their arms, they went to healers and shamans. It turned out much later that I was suffering from polio,” he mentioned in an interview with magazine INFO-TSEK issued in July 2013.

At the age of six, he was sent to the Crimean Peninsula and hospitalized for the better treatment of polio. Although he couldn’t fully recover from his illness, there he was introduced to the world of the Russian language. The disease, which took the mobility of his legs, ironically gave him the wings with which he could soar in the Russian literature. Even though he was challenged by physical difficulties his whole life, it was never an obstacle as he actively nurtured his talents in the various fields of literature and arts.

As bilingual in Kazakh and Russian, he put a tremendous effort to lay bridges between Kazakh and Russian literatures. By his translation, the poems of great poets like Abay Kunanbayev and Zhumatay Zhakypbayev could come into life in the Russian language.    In his book “Anthology of the Kazakh Poetry Translated by Auezkhan Kodar (2006)”, many of great poems written by significant Kazakh poets from 15th to 21st centuries were reborn in the Russian language. He also translated the works of Magzhan Zhumabayev and Mahambet Utemisov into Russian, and published them in his book “the Meeting under the Sky: Mahambet Magzhan and Auezkhan Kodar (2011)”.

From Russian into Kazakh, he translated Yevgeny Zamyatin’s drama script “Attila”. In his book “the Anthology of Western Philosophy”, he translated the Russian editions of foreign philosophers’ writings, including Martin Heidegger, Gilles Deleuze, and Xose Ortega Gasset, into the Kazakh language.

His own thoughts and ideas took form in both languages as well. He regularly uploaded his articles on the web-site named Azattyk in Kazakh and Russian languages. He wrote two books in Kazakh: “the Satisfactory Khanate (1994)” and “the Return (2006)”. His other books written in Russian are following: “the Winged pattern (1990)”, “Abai Ibrahim Kunanbayev (1996)”, “the Circles of Oblivion (1998)”, “the Essays on the Kazakh Literature History (1999)”, “the Steppe Knowledge: on Cultural Essays (2002)”, “the Flowers of the Ruins (2004)”, and “The Call of Beings (2006)”.

Although his physical presence is not with us anymore, readers around the world can knock on the doors of his books and meet his spirit as some of his books were translated into various languages including English, Korean, and Ukrainian. For instance, the English editions of his book “the Flowers of the Ruins” and “the Threshold of No Return” were published in 2004 and 2016. The collection of his poems — “the Miss Nil” and his monologue about the Kazakh philosophy — “the Steppe Knowledge” were translated into English by Igor Poluyahtov.         Rest in peace, dear Auezkhan Kodar. Your name will be remembered and reminded whenever we come across your footprints on the endless path of the Kazakh literature.

Ауэзхан Кодар в своем ложноклассическом эссе «Чучмек-наме» увлекает своего читателя в магию тривиальной жизни. Прочитайте его роман «Порог невозврата» — историю пост-советского человека на рубеже двадцатого и двадцать первого веков, которую мы можем увидеть глазами главного персонажа, Агзамова, как если бы надели волшебные очки творческого воображения автора. Агзамов, несмотря на восхитительные чудачества, вытекающие из его необыкновенной жизни, не кажется нам особенно незаурядным. Но глазами Ауэзхана Кодара, его жизнь мы видим как полную чашу радости и печали.

«Чучмек-наме» — это, безусловно, шедевр современной сатиры. Это эссе своего рода книга о жизни новых старых варваров, бессюжетное эссе, которое рождено поэтическим гением Кодара. Кодар в первую очередь карикатурит индивидов и человеческое поведение. Его работа — неисчерпаемый кладезь творческого и изобретательского описания, многое из чего, несомненно, будет использовано следующими поколениями авторов. Он неустанно описывает каждую, даже совсем незначительную, на наш взгляд, черту характера главного персонажа, чучмека, что помогает ему ожить, и мы невольно узнаем знакомых из нашей собственной жизни. Жизнь чучмека кажется нам очень знакомой, но Кодар всегда может показать нам ее с нового неожиданного ракурса.

Многие писатели, сконструировав персонаж в сознании своего читателя, часто отказываются от дальнейшего описания в интересах сюжета или краткости ради. Кодар предельно настойчив, поддерживая каждый фрагмент произведения характерным диалогом и живой манерой поведения. Кодар приглашает нас в свой необыкновенный мир. Нам представлена не только большая художественная литература, но и ценный документ о жизни чучмека в новых обстоятельствах двадцать первого века.

Чучмек-наме – прекрасный пример поэтической прозы и надо сказать большая радость для чтения, которое иллюстрирует богатство воображения автора на каждой странице.

Тем не менее, проблема такого эссе заключается, прежде всего, в том, что, прочитав его, нам кажется, что мы купаемся в маленьких переживаниях, как обычно бывает в нашей собственной жизни. Поскольку уровень повествования очень интимный, и часто останавливаясь, чтобы описать детали или интерпретировать символы и их семантическое поле, автор словно маститый художник несколькими по-настоящему удивительными мазками показывает нам суть картины. Все в этом эссе прекрасно! Каждый фрагмент настолько последовательно и хорошо стилистически обработан, что мы пребываем в полном восторге от всего эссе, которое льет свет на пределы опыта, конфликтов или других необыкновенных элементов повествования. Кодар не имеет склонности заигрывать с аудиторией своих читателей или с кем бы то ни было вообще, он нанизывает каждый фрагмент весьма автобиографично, не боясь быть в опале или даже оказаться персоной нон-грата. Тот факт, что Кодар ни с кем не заигрывает объясняет его относительную безвестность и то, что он не был обласкан властью сегодня, в эпоху конъюнктурной и политической литературы.

Чучмек лучше всего квалифицируется как убедительная фигура современного мира, наполненного всеми пороками бытия. Посему, за пределами не всегда приятной риторики, обязательно следуют приступы алкогольного опьянения. И тут господа, мы можем узнать себя совсем в новом свете. Чтобы по-настоящему понять эстетику «Чучмек-наме» надо прочитать и «Порог невозврата». Примечательно, что оба этих произведения были переведены на английский.

Chuchmek is a prerevolutionary designation of national minorities, the same as «hose» and «scoop» but only with an oriental flavor.

Продолжить чтение