Архив выпусков

Ауэзхан Кодар в своем ложноклассическом эссе «Чучмек-наме» увлекает своего читателя в магию тривиальной жизни. Прочитайте его роман «Порог невозврата» — историю пост-советского человека на рубеже двадцатого и двадцать первого веков, которую мы можем увидеть глазами главного персонажа, Агзамова, как если бы надели волшебные очки творческого воображения автора. Агзамов, несмотря на восхитительные чудачества, вытекающие из его необыкновенной жизни, не кажется нам особенно незаурядным. Но глазами Ауэзхана Кодара, его жизнь мы видим как полную чашу радости и печали.

«Чучмек-наме» — это, безусловно, шедевр современной сатиры. Это эссе своего рода книга о жизни новых старых варваров, бессюжетное эссе, которое рождено поэтическим гением Кодара. Кодар в первую очередь карикатурит индивидов и человеческое поведение. Его работа — неисчерпаемый кладезь творческого и изобретательского описания, многое из чего, несомненно, будет использовано следующими поколениями авторов. Он неустанно описывает каждую, даже совсем незначительную, на наш взгляд, черту характера главного персонажа, чучмека, что помогает ему ожить, и мы невольно узнаем знакомых из нашей собственной жизни. Жизнь чучмека кажется нам очень знакомой, но Кодар всегда может показать нам ее с нового неожиданного ракурса.

Многие писатели, сконструировав персонаж в сознании своего читателя, часто отказываются от дальнейшего описания в интересах сюжета или краткости ради. Кодар предельно настойчив, поддерживая каждый фрагмент произведения характерным диалогом и живой манерой поведения. Кодар приглашает нас в свой необыкновенный мир. Нам представлена не только большая художественная литература, но и ценный документ о жизни чучмека в новых обстоятельствах двадцать первого века.

Чучмек-наме – прекрасный пример поэтической прозы и надо сказать большая радость для чтения, которое иллюстрирует богатство воображения автора на каждой странице.

Тем не менее, проблема такого эссе заключается, прежде всего, в том, что, прочитав его, нам кажется, что мы купаемся в маленьких переживаниях, как обычно бывает в нашей собственной жизни. Поскольку уровень повествования очень интимный, и часто останавливаясь, чтобы описать детали или интерпретировать символы и их семантическое поле, автор словно маститый художник несколькими по-настоящему удивительными мазками показывает нам суть картины. Все в этом эссе прекрасно! Каждый фрагмент настолько последовательно и хорошо стилистически обработан, что мы пребываем в полном восторге от всего эссе, которое льет свет на пределы опыта, конфликтов или других необыкновенных элементов повествования. Кодар не имеет склонности заигрывать с аудиторией своих читателей или с кем бы то ни было вообще, он нанизывает каждый фрагмент весьма автобиографично, не боясь быть в опале или даже оказаться персоной нон-грата. Тот факт, что Кодар ни с кем не заигрывает объясняет его относительную безвестность и то, что он не был обласкан властью сегодня, в эпоху конъюнктурной и политической литературы.

Чучмек лучше всего квалифицируется как убедительная фигура современного мира, наполненного всеми пороками бытия. Посему, за пределами не всегда приятной риторики, обязательно следуют приступы алкогольного опьянения. И тут господа, мы можем узнать себя совсем в новом свете. Чтобы по-настоящему понять эстетику «Чучмек-наме» надо прочитать и «Порог невозврата». Примечательно, что оба этих произведения были переведены на английский.

Chuchmek is a prerevolutionary designation of national minorities, the same as «hose» and «scoop» but only with an oriental flavor.

Продолжить чтение

In the present time, in epoch of sovereign Kazakhstan it is very important to define the civilized sources of Kazakh culture. In the geopolitical plan, the world is nowadays divided on transcontinental mental blocks with domination of such religions as Christianity, Islam, Buddhism, Hinduism, etc. Ours past atheistic perseverance is lost in expansion of alien faiths and religions. Incessant pressure of western values, American way of life, on the one hand, and of Islamic priorities, on the other, make for our young republic a problem of spiritual self-determination in the complicated world.

Now it is also necessary to tell about our chronic dependence on Russian models of thinking whether it be in a science, politics or philosophy. The academic science of Russia till now has not got rid in itself methodological installations of Marxism and European centrism, while western philosophy in beginning of XX century has come to phenomenology and existentialism, leaving each individual and nation alone with «here-being» and not imposing the given schemes of development.

In this case, modern Kazakh philosophy has three urgent problems:

• overcoming of dependence from Russian, more precisely,
  soviet standards of thinking;
• direct familiarizing with advanced technologies of the
  thinking, whether it be modern western or eastern models;
• re-comprehension of own national tradition in connection
  with changed understanding these categories in modern philosophy
  and cultural science.

Thus, urgency of the research consists in that we have an opportunity to enter equally into the dialogue of cultures and civilizations, and to represent ourselves as original civilized cultural community distinguished from the worlds of Christianity and Islam, Eurasia’s and Europe. The urgency of the problem is also that our state in essence has not the national ideology or national idea, which could become a forming factor of occurring in our eyes a new ethnic genesis. Besides, in the research we tell only about national tradition, but also on advantage about Kazakh philosophy. Such perspective of the research, in my own guard, is even more urgent, as if earlier attempt to ours philosophising every time rolled down to a position of popular ethnography or, at the best, ethnology. Now, first of all, I take a problem of the methodological preconditions of any conversation about national tradition, i.e. I put a question philosophically. The problem, as I see, also consists in that to put a question of an opportunity and solvency of national philosophy at a professional level, without any discounts on ours past provincial seclusion behind the Iron Curtain «and on our flag-waving somnambulism appeared after a finding of our Republic’s sovereignty. The author is firmly sure, that the Kazakhs should leave from a condition of «thing-in-self’ or «being-in-self’, and for it is necessary therefore the special language or categorical system with actually Kazakh concepts, which, however, would be accessible for common philosophical conversation on national tradition.

Or else, the given work is important not only in ideological (dialogue of cultures, national idea), popular scientific, as some original research in cultural identity of Kazakhs, but also in the actually philosophical plan, as a manual decoding the mysterious world of national thinking of former nomads. And, at last, not speaking that the Kazakh culture till now is «a blank spot» for the educated mankind, but urgency of the research also consists in that it is useful for self-knowledge of Kazakhs, for their adequate orientation in the complicated world.

Türkçe Sayfası

Gulzada Temenova
El-Farabi Kazak Millî Üniversitesi
Şarkiyat Fakültesi
TÜRKSOY bölümü öğretim üyesi

Şiire Âşık Kazak şairi, Auezhan Kodar’ın anısına

Ben senin oğlun değilim, ama yine de seninim.
Bir cüzzamlı gibi beklemektedir beni Vatanım.
Durgunluğa mahkum edilmiştir halkım,
Ve ben de onun zihnini uyandıracağım.

Kanımızda eski bir yaşam kıvranırken,
Bu ceza, niye bana verilmiştir?
Kazaklar için ben, cüretkar bir kâfirken,
Ruslar için ise, apoletli vahşiyim.
(A.Kodar’ın «St. Petersburg’daki Çokan» adlı şiirinden alıntı)

Auezhan Abdirahmanoğlu Kodar, 1958 yılının 12 haziranında Kızıl Orda bölgesi Karmakşı ilçesi, Karmakşı köyünde dünyaya gelmiştir. 1982 yılında Kazak Milli Üniversitesi’nin Hukuk Fakültesinden mezun olmuştur ve Felsefe İlimleri adayıdır.
1982-1985 yıllarında Kızıl Orda bölgesi Karmakşı ilçesi yönetim kurulu başkanının Gençlik Komisyonu Sekreteri, 1986 yılında ülke genelinde gerçekleşen «Jiger» yaratıcı gençlik festivalinde ödül sahibi olmuştur. 1988 yılında SSCB Yazarlar Birliği üyesi olarak kabul edilmiştir. 1989-1994 yıllarında Kazakistan Yazarlar Birliği yanındaki edebi çeviri ve edebi ilişkiler editörü baş heyetinde Rus bölümü başkanı, 1994 yılından itibaren Kazakistan halk kültürünün korunması yönündeki «Altın Çağ» halk derneğinin başkanı, 1995-1997 yıllarında M.O. Auezov adındaki Kazak Akademik Drama Tiyatrosu Sanat Kurulu Üyesi olmuştur. 1997-1998 yıllarında Alman Tiyatro Akademisi’nde felsefe tarihi üzerine dersler okumuş ve 1999-2001 yılları aralığında Soros Vakfı Kazakistan Uluslararası Fonu Başkanlığı üyesi, 1999 yılından başlayarak «Tamır» dergisinin kurucusu ve yazı işleri müdürü olmuştur. Aralık 2002’de, Kazakistan Cumhuriyeti Cumhurbaşkanlığı Kitle İletişim Araçları Konseyi üyesi olur. 2006 yılından, «Avrasya Araştırma Enstitüsü» Rusya-Kazakistan Genel Müdürü Danışmanı, Mayıs 2006’da, Sanat ve Kültür Politikaları Enstitüsü müdürü olmuştur.
«Astana» madalyası (1998) ve «Feraset» nişanının (2006), Uluslararası «Alaş» ve N.V. Gogol «Triumph» ödüllerinin sahibidir. «Ekoloji» Ulusal Akademisi’nin akademisyenidir.

Продолжить чтение

СЫРДАРИЯ

Мен Сырдарьямын

Я – Сыр-Дарья, все та же, та еще,
Былого счастья призрак исчезающий
В моих волнах вздымаясь и вскипая,
Уходит мир в небытие играючи
.
Я – Сырдарья, теку стихом рыдающим,
Вон парус мой, хоть нет и корабля еще
В водовороте волн моих – столетья
На дне – судьба кого-то ждет зияюще.

Я – Сырдарья, Турана колыбель,
Праматерь тюрков, матерь многих дел.
Коркыт, кобыз, Коран- мои святыни,
Теперь теку мельчая, не у дел.

Я – Сырдарья, шести алашей мать,
Как можно вам мессию не узнать
Смогу ли сердце излечить от раны
Когда ее нельзя свести, унять?

Я – Сыр-Дарья, все та же, та еще,
Былого счастья призрак исчезающий
Я исповедь своей любви мерцающей,
Поэт, страны своей лик открывающий,
Я Сырдарья, все та же, та еще

Продолжить чтение

Улболсын Абишева
профессор КазНУ им. аль-Фараби

Листаю оглавление книги «Зов бытия». Мелькают ее разделы: «Стихотворения», «Переводы». «Литературоведение». «Рецензии». «Абаеведение». «Культурология», «Искусствоведение». Свобода в формировании сборника сопоставима со степенью свободы автора, равно  владеющего жанром культурологического эссе, философского исследования, литературоведческой статьи. В ней выразительно сталкиваются разные стороны кодаровского жизненного опыта, различные  грани его  личности. Здесь мы имеем случай совмещения в одном лице поэта, переводчика, философа, культуролога,  публициста.

Еще   «Зов бытия»   создает впечатление итоговой книги,  в которой подводятся итоги не жизни, а определенного значимого ее периода. В ней  − размышления о жизни, о времени, о существенных для автора ее этапах и опыте. А. Кодар пишет о социокультурной и языковой ситуации в стране, о тенденциях в современной  казахской литературе, об эхе модернизма в Казахстане, о культуре как о единственной духовной константе общества. Он формулирует  самые остроконфликтные проблемы, внятно  проговаривая свою позицию. Говорит о  цивилизациях, не понимающих вызов Времени и потому превращающихся в отсталые или «задержанные». Автор погружается в приметы новой страны, размышляя об ущербной  морали  идеологов национального суверенитета, оппозиционно настроенных к внешнему миру,  о бесплодности бесконечных юбилеев вместо  возделывания сада культуры.  От  размышлений  публициста − о призрачной, ничем не ограниченной свободе художника и критика, о необходимости интеграции Казахстана в мировое культурное пространство  −  А. Кодар естественно переходит  к культурному  ландшафту страны. Он исследует островки духовности в ней, предается размышлениям о корнях и истоках, питающих современную казахстанскую литературу, о новых театральных постановках, об интересных казахстанских скульпторах. Делится своими мыслями о феномене Степного знания, являющимся своеобразным социокультурным кодом кочевой культуры. В очерках и эссе – мысли о  творчестве собратьев по писательскому цеху, о близких по группе крови. Кодар-критик умеет заметить в рецензируемых произведениях и извлечь на свет глубоко личное, отметить то, что делает творчество художников современным.

Продолжить чтение

У.А.: Можете вернуться ко времени вашего детства? Расскажите, пожалуйста, об этом времени подробнее. Что из Вашего детства Вы вынесли? Самое яркое и, может быть, безрадостное из того, что было в нем? Ведь потрясение от какого-нибудь события, фильма, раскрытой случайно книги — это ведь тоже события, которые могут оказаться судьбоносными.
А.К.: Вы знаете, до этого времени я участвовал во многих телепрограммах, раздал множество интервью. Но это все было о каких-то проблемах, в постановке или решении которых требовались мои авторитет и знания. Я вообще примерно с 80-х годов стал палочкой-выручалочкой для журналистов и различных центров общественного мнения. Чуть что – прибегают ко мне, микрофон мне в зубы и я моментально начинаю «выдавать на гора» оценки, суждения, концепции, втайне надеясь, что это будет влиять на какие-то процессы, прививать какие-то ценности и т.д. Но вместе с последней фразой в каждом конкретном случае меня тут же забывали, как будто выключили изображение на телеэкране. И я всегда поражался: зачем же меня тогда вызывают, зачем интересуются моим мнением, если на деле оно никого не интересует. Всем просто нужно создать видимость нашей (меня и журналиста, а, может быть, и всего нашего общества) интеллектуальной состоятельности и даже как бы респектабельности… Я говорю это с улыбкой, ибо на самом деле юмор – всегда от безысходности. Когда ничего не можешь поправить, начинаешь острить, и, со временем, это приходит в привычку. А вокруг ничего не меняется… Но бог с ней, с действительностью, — не меняется ничего и в твоей судьбе, как бы ты ни старался, подобно Сизифу, толкать свой камень в гору. Я начал с такого отступления оттого, что Вы впервые за столько лет проявляете интерес ко мне как к человеку. «Кодар, я Вас уважаю, мы все знаем вас как известного мыслителя, но что вы представляете из себя как человек? Каковы ваши истоки? Какова Ваша экзистенциальная ситуация в целом?» И этот ваш трогательный вопрос о моем детстве, я понимаю именно так. А что касается моей экзистенциальной ситуации – она известна: я могу говорить сколько угодно умные вещи, но я хожу на костылях, тяжело передвигаюсь, и этого не скроешь. Это на телеэкране я сижу по пояс и многим кажусь эдаким былинным богатырем. Но стоит мне выйти из студии, как каждый выступ, каждая ступенька становится для меня проблемой. Я раньше об этом никогда не говорил и когда предлагали сниматься в каких-то благотворительных программах про инвалидов всегда отказывался. Потому что всего, что я достиг, я достиг своим трудом. Ни у кого не просил льгот или послаблений. Даже мою пенсию по инвалидности получала моя сестренка. Я все это говорю к тому, что если обычно для людей детство – самая счастливая пора их жизни, для меня – время бедствий и лишений. Родился я как все, сильным и здоровым, весело бегал по двору, был желанным ребенком и для своей семьи, и для всех родственников. Рано начал говорить, рано стал ходить и бегать. Но в четыре года я тяжело заболел. Отец с матерь зимой поехали в гости. А тогда какой транспорт?

Продолжить чтение

Хотим мы того или нет, но надо признать, что на данном этапе исторического развития казахского народа сосуществуют и в какой-то мере со-функционируют не только в масштабе страны, но и мировом контексте, несколько ветвей одной, симбиозно-разноязычной казахской литературы, воспроизводящей себя не только на родном языке. Мы имеем в виду поликультурно-двуязычное (в основном русско-казахское) художественное творчество казахских писателей и поэтов, которых по разным причинам искусственно отрывают от традиционной казахской культуры и литературы, причисляя к группе русскоязычных писателей-маргиналов типа Олжаса Сулейменова в поэзии и Ануара Алимжанова в прозе и их последователей. (Сравните двуязычное творчество таких писателей, как Бауыржан Момышулы, Баубек Булкишев, Евней Букетов, Герольд Бельгер, Роллан Сейсенбаев, Алтыншаш Жаганова и др.).

Все знают, насколько трудно одновременно хорошо читать, говорить и писать на двух языках, не говоря о полиязыковом творчестве. Вот почему даже среди профессионалов-переводчиков редко встретишь такого, который делал бы одинаково талантливо двусторонние художественные переводы (с одного языка на другой, и наоборот). А вот чтобы писатель одинаково свободно писал не только прозу, но и стихи на двух языках — родном и неродном — это встречается в литературной практике крайне редко. Вспомним известный всем феномен В.Набокова, являющегося классиком сразу двух литератур — русской и американской или литературного многоязычия на Востоке. Вот о таком  удивительном случае и пойдет речь.

Лотреком. Критики любят подобные сравнения. Но наш герой во всем хочет быть только самим собой. Огромная сила воли, доброта и жизнерадостность, проявляющиеся в его неповторимом заразительном смехе, прирожденный юмор и острый ум — вот главные человеческие качества Ауэзхана.

Детство и отрочество Кодара представляет для нас интерес в плане языковой мены — резкой, вынужденной замены родного языка неродным, русским. В лингвистике этот метод называется методом естественного погружения в языковую среду. Кодару не раз приходилось из-за болезни выезжать на лечение и учиться далеко от дома. По его словам, до лечения на курорте в Евпатории (а туда он попал в 7 лет) он совсем не знал русск. Однако уже через неделю он свободно говорил на этом новом для себя языке, а родной с годами стал потихоньку забывать. Но стоило ему приехать домой, как он сразу заговорил по-казахски!

— В моей жизни были часты переходы с языка на язык, — вспоминает Кодар. — В нужный момент и в любой обстановке я легко переключаюсь с казахского на русский и наоборот. Мое двуязычие для меня — как спасение, как выход из любой ситуации и творческого кризиса. Когда на русском я сам себе не нравлюсь, когда я как бы исчерпал свои средства выражения, я перехожу на родной, казахский. И как будто омолаживаюсь. Я вхожу в стихию этого языка, лиризма, романтики, который полон каких-то новых, еще не использованных средств и, не растраченных сил. И этот язык меня как бы заново рождает. Мои стихи на казахском полны какой-то языческой радости жизни, в то время как стихи на русском полны грусти. В этом, по-видимому, кроется разный опыт этих двух языков, который порождает различную ментальность моего поэтического стиля. Человек, который пишет на разных языках, знает, что каждый язык ведет себя в сознании писателя абсолютно как собственник, требуя особого к нему отношения. Поэтому на казахском я выражаюсь не так, как на русском. И русский язык диктует мне свои правила и опыт, свои средства выражения, отличные от казахского.

Продолжить чтение

Роман «Порог Невозврата» получил титул «Книга года» по версии журнала «Байтерек», а его автор Auez Kodar стал лауреатом Международной литературной премии имени Николая Гоголя.

Ауэзхан Кодар — известный культуролог, писатель, поэт, билингвист. Является активным участником и партнером Фонда Аспандау.

Повесть, составляющая основу этой книги, посвящается незаконнорожденному поколению, интеллигенции 90-х. Это действительно было поколение уже не советское, но еще не вписавшееся в глобализацию и «парад суверенитетов». 90-ые это такая щель во времени, когда прошлое тотально критиковалось, но то новое которое постепенно возникало в настоящем пока тоже было вне признания обществом, хотя уже не было андеграундом. И, тем не менее, плодами всего этого воспользовалось старшее поколение, те, кому в 90-е было по 50–60 лет. Это они тогда господствовали и в политике, и в литературе, и в искусстве, иначе говоря, буквально во всем, упорно не воспринимая то новое, что начало появляться на их глазах, из года в год, обретая все более уверенные очертания.

На украинском литературном сайте «Буквоед» Ауэзхан Кодар назван лауреатом в числе таких авторов, как Иван Кралюк, Петро Яцик, Оксана Забужко, Людмила Шутько, Игорь Павлюк, Дмитрий Христов.

Международная литературная премия «Триумф» учреждена 20 сентября 1998 года Черниговским медиа-клубом при содействии Нацио­нального союза писателей Украины. С 2009 года премия носит название Международной литературной премии имени Николая Гоголя. Она присуждается ежегодно за лучшие литературно-художественные произведения, пропагандирующие духовные и культурные ценности. Решение о ежегодном присуждении «Триумфа» писателям, журналистам, художникам, ученым, работникам образования и культуры, общественным деятелям и меценатам, проживающим в Украине и за рубежом, принимает комитет по Международной литературной премии имени Николая Гоголя «Триумф», в состав которого входят известные писатели и ученые.

 

Было опубликовано в рубрике 

ПАМЯТЬ
Достояние республики журнала «Байтерек» в июле 2016 года.

Ауэзхан Кодар был частым гостем дискуссионного клуба «Байтерека», глубокие и самостоятельные суждения неизменно украшали также его выступления и статьи в других изданиях. «Сердцевину культуры, – говорил он, – составляет её свободный внутренний дух, прежде всего». Он и был, видимо, запоздало понимаем мы, этой самой сердцевиной – объединяя и по-своему оберегая нашу разноликую культуру. «Критик, – любил повторять он, – это не обличитель, а ценитель достоинств». И утверждал это кредо не на словах, а на деле: не счесть, скольким авторам журнала «Тамыр» он помог в жизни, скольких вдохновил на новые высоты. Название этого уникального на всем постсоветском пространстве издания не зря содержит три значения: корень, кровеносный сосуд и друг.
Он был также примером гармоничного двуязычия, и пока «шала» и «нагыз»-казахи воевали за лингвистическое пространство, он одинаково успешно творил на двух языках. Но так, чтобы, с одной стороны, духовные, культурные ценности казахов стали достоянием всего мира, с другой – чтобы современные мировые приоритеты в культуре не вызывали у казахов чувства отчуждения. «Нужно, чтобы присущий многим моноэтнизм сменился казахстанским гражданским сознанием, иначе есть опасность, что общество, разделенное по языковому принципу, обречёт себя на замкнутость и провинциализм», – призывал он. А однажды заметил: «Все тончайшие движения своей души я выражаю на двух языках»…
За недолгую жизнь Ауэзхан Кодар успел создать библиотеку изданий на казахском и русском, многие из последних отмечены премиями стран СНГ. Он перевёл на русский язык почти всю классическую казахскую поэзию – начиная с поэзии жырау и заканчивая поэтами ХХ века. Это и Казтуган, и Доспамбет, и Магжан Жумабаев, и Абай, а также, с русского на казахский, два тома «Философии» – «Древний Восток» и «Современная западная философия».
Ауэзхана Кодара не случайно называли писателем рубежа веков – одним из тех, кто формирует ценности новой цивилизации. Ради этой тяжелейшей задачи наш замечательный писатель и соотечественник и ныне продолжает восходить на невиданные высоты духа и отрешенности.