С буграми висков, выпирающих в стынь,
В доспехах из плотных, блестящих пластин.
На вид, как султан, покоряю собой,
Стреляю украшенной шелком стрелой.
Искусному пастырю стольких отар
Не чужд мне ничуть красноречия дар.
Отбившихся вновь пригоняю в загон,
Я тот, кто исправит малейший уклон.
Повелитель мгновений на пегом коне,
Я меняю лицо, что ни день.
Я подобен стучащейся к скалам волне,
С пенной шапкою, что набекрень.
Я подобен дарам, что не знают конца,
Вечно полным, как их не черпай.
День и ночь я скачу, воплотившись в гонца
С сумкой в коей вестей — через край.
Я подобен котлу, что в кипеньи своем
Не подвластен ни смерти, ни злу.
Не пугайся, малыш. Бытия окоем
По окружности равен котлу.
“С безумными безумен будь !”- твердят.
Я рад бы быть бычком среди телят.
Но без раденья нет дороги к Богу,
Его достойны только те, кто бдят.
Я знаю, мне не стать Фирдоуси,
В вине Хайяма не смочить усы.
Не стать Саади — падишахом слова,
Но я другое ставлю на весы.
Мой скромен стих, в нем нет совсем красот,
Меджнун в слезах возлюбленной не ждет.
И Ясави в нем не зовет Мансура,
Мой стих — раздумий одиноких плод.
Он — исповедь из пустоши степей,
Где я в зверей цепляюсь как репей.
Где я пытаюсь перекати-полю
Привить коренья горечи моей.
Мой собеседник ныне — камень.
И я к нему струю
Дым сигареты, и руками
Я глажу плешь твою,
Святая ночь… Скажи, зачем мне
Твой череп бывший мной?
Он ничего уж не припомнит,
Кроме тщеты земной.
