Мой собеседник ныне — камень.
И я к нему струю
Дым сигареты, и руками
Я глажу плешь твою,
Святая ночь… Скажи, зачем мне
Твой череп бывший мной?
Он ничего уж не припомнит,
Кроме тщеты земной.
Рябясь как будто пегой птицей
Снесенное яйцо,
Он ничему не удивится
И не попьет винцо.
Тяжел, скользящ, шершав, прохладен
И бело-розов, он,
Непроницаем как для гадин,
Так и для льстивых жен.
Вовне щетинясь словно воин,
Со всех сторон литой,
Не вспомнит он меня собою,
Как я его — собой.
Друг в друге нам не раствориться.
Пусть хоть расплющим лбы.
К одной сведенные границе
Два мира, две судьбы.