Бахыт Кенжеев. Странствия
I
Дождь кончился. Прохладно было даже
не для экватора, для средней полосы,
а ехал в тропики! Ну что ж, беда
невелика, как говорил Гандлевский. Вышел
пройтись по городу. Добрел до сквера перед
собором, на скамейку отдышаться
присел. Здесь трудно пешеходам — что
ни переулок, то бежит наверх,
Сизифу подражая; местный житель
сух и поджар, что греческий атлет,
без всякого спортзала. Да, присел
на лавочку. Вообще, в чужих краях
любая жизнь волнует сердце, ибо
ты одинок, свободен, беззащитен,
а значит, молод.
Ряды кирпичных башен в отдаленье
карабкались по склону, над горами
зелеными сияла радуга, белели,
заплатками нехитрых огородов
окружены, сараи самостроя.
А в воздухе тяжелом состязались
отряды ярких мыльных пузырей
с бледнеющею радугой, торговец
игрушечными птицами кидал
их в высоту, и те вовсю резвились
бия крылами на резиновом приводе,
под взглядами своих живых соперниц,
чернофигурных, как аттические вазы,
ревнующих и плачущих о прошлом.
А между тем военный вертолет
ревел в недобром небе, совершая
огромные круги. «Повстанцы, — думал я, —
наркобароны. Трудно, неспокойно».