13 Мар
Журнал «ТАМЫР», №45, январь-июнь 2017, Журнал Тамыр

Алена Жукова. Диван

Алена Жукова (англ. Alena Joukova; род. 31 мая 1957 года, Одесса) — писатель, сценарист, кинокритик, член Московской организации Союза писателей РФ. Автор и соавтор сценариев фильмов «Дикая любовь» 1993 года и «Зефир в шоколаде» 1994 года. Окончила среднюю школу №35, Одесское музыкальное училище по специальности «теория музыки, музыковедение», Одесский государственный университет, факультет «филология, языковедение». Работала на Одесской киностудии художественных фильмов музыкальным редактором, редактором, членом сценарной коллегии.

В 1991 году по ее идее и при активном участии был написан сценарий художественного фильма с Ю.Коротковым «Дикая любовь». В соавторстве с режиссером А.Павловским был написан сценарий фильма «Зефир в шоколаде». Оба фильма поставлены на Одесской киностудии. С 1994 г. живёт в Канаде (Торонто). Официальный представитель журнала Никиты Михалкова «Свой». Пишет прозу. В 2009 году в Издательском Доме Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник» вышла книга короткой прозы «К чему снились яблоки Марине». В октябре 2010 года в издательстве ЭКСМО (Москва) в разделе Современная проза и драматургия в категории «Простые вещи» вышла новая книга Алены Жуковой «К чему снились яблоки Марине». Аннотацию к книге написала Людмила Улицкая. Вторая книга, «Дуэт для одиночества», была выпущена тем же издательством в 2011 году и вошла в лонг-лист Русской Премии 2011года. В том же году Алёна Жукова стала лауреатом премии журнала «Дети Ра» в номинации «Проза». В 2014 году её рассказ появился в сборнике «Здравствуйте, доктор! Записки пациентов». В 2016 году в издательстве «Рипол Классик» вышла книга «Тайный знак».

Алена Жукова сотрудничает со многими журналами и газетами как в Канаде, так и в США, России и Украине: «Canadian Courier» (Канада) «Russian Info Toronto» (Канада) «TV Guide» (Канада) «BFK» (Канада) «Наша Канада» (Канада) «Слово/Word» (США) «Новое русское слово» (США) «Свой» (Россия) «Топос» (Россия) газета «Одесский Вестник» (Украина) Алена Жукова является программным директором и вице-президентом Toronto Russian Film Festival и занимается организацией кинофестивалей канадского кино в России (Канадская Мозаика) и Русского кино в Канаде (Toronto Russian Film Festival).
 

ДИВАН

Наконец  кончилась зима. Это произошло примерно в мае. И тут же  без перехода, всяких там оттепелей и капелей шарахнуло жарой. Деревья трещали от лопавшихся почек,  покрываясь буйной зеленью, трава прокалывала еще не до конца стаявший снег, а люди всех возрастов сбрасывали шерсть и мех, подставляя голые животы и коленки яркому солнцу. Все это напоминало съемку в режиме  “Time lapse”. Здорово это на экране получается – за пару минут солнце описывает дугу с Востока на Запад, день сменяет ночь. Цветок распускается и увядает. Листики, шевелясь, вылупляются, растут, как вдруг скукоживаются, желтеют и вот уже полетели. А тут и дождь полил, но на глазах загустел и уже крошится снежной пылью, метёт, воет. Как вдруг опять солнце, и все полилось, размякло, растопило…

Зима — Лето. Восход-Закат. Тик-так, клик-клак. Стоп. Все, приехали. Конец фильма.

Продолжить чтение

13 Мар
Журнал «ТАМЫР», №45, январь-июнь 2017, Журнал Тамыр

Михаил Спивак. Рассказы

Михаил Спивак (Канада)

Писатель, публицист, редактор, член Союза журналистов России, тренер по шахматам.
Родился в городе Кемерово. С семи лет под влиянием отца увлёкся шахматами; в 16 лет стал кандидатом в мастера спорта. В начале 90-х годов уехал на постоянное место жительства в Израиль, где выучился на программиста. Несколько лет работал в сфере высоких технологий. В период прохождения армейской службы в танковой бригаде начал писать заметки об армии, которые впоследствии послужили основой его первой книги. С 2005 года проживает в Канаде.
Автор романов:
• «Тыловые крысы, или армейская одиссея Сёмы Шпака» (2008)
• «Дебошир» (2010)
• «Приключения дона Мигеля Кастильского и визиря Иерусалимского в Испании» (2012)
• «Мужской взгляд на любовь» (2013)
В 2010 году Михаил стал главным редактором общественно-политической газеты «Перекрёсток Виннипег», издаваемой Культурно-Образовательным центром провинции Манитобы; и в 2013 году стал также заместителем главного редактора литературного журнала «Новый Свет», выпускаемого в Торонто издательством «Litsvet».
Произведения Михаила Спивака публиковали: литературный альманах «Порт-Фолио» (Канада), литературно-художественный журнал «Новый Свет» (Канада), литературный клуб «New Canadian», украинский журнал «Борисфен», украинская газета «Деснянская правда» (г. Чернигов), популярные центральные украинские порталы, литературный ресурс «Сетевая Словесность», журнал сатиры и юмора «Чаян» (Россия).
Статьи и очерки Михаила появлялись в периодических изданиях: «Мы здесь» (США / Израиль), «Sem40» (Израиль), «Монреальская газета» (Канада), «Киев еврейский» (Украина), «Вечерняя Одесса» (Украина), «Кузнецкий край» (Россия), «Охота и рыбалка» (Россия), «Северный Байкал» (Россия). В газете «Кузнецкий край» Михаил вёл авторскую колонку «Тайны Земли Обетованной». Является автором публикаций на информационном портале радио «Голос Альберты».
В 2014 году Михаил вошел в состав жюри Всеканадского детского литературного конкурса «Пишем и говорим по-русски». В этом же году стал редактором в организационном комитете Фестиваля российского кино в Торонто.
С 2011 года Михаил ведёт шахматный кружок при образовательном центре «Эрудит» города Виннипега. Его ученики неоднократно становились победителями городских и провинциальных турниров, принимали участие в национальном первенстве Канады среди школьников.
Лауреат Международной литературной премии имени Николая Гоголя «Триумф» и Международной литературной премии имени Григория Сковороды «Сад божественных песен» (Украина, 2016). Академик Международной Академии литературы и искусства Украины (с 1 ноября 2014 года).

НА ТАМОЖНЕ

Смотрю я в честные и кристально чистые глаза наших любимых таможенников и понимаю: глаза — не зеркало души. Нет, и близко не стояло… и не лежало, и не сидело. Судите сами.
ОДЕССА
Бравый таможенник с пышными усами придирчиво разглядывает пустые страницы моего паспорта:
— Хм, не знаю, что с вами делать. Въехать на территорию Украины вы не можете… — он собирается с мыслями. — У вашей супруги два кольца и цепочка. Золотые украшения надо описать и отправить на экспертизу. Вдруг это краденные музейные экспонаты?
— Шутить изволите?
— Но-но, не забывайтесь! — таможенник приосанился, дунул в моржовый ус и форму свою синюю поправил. — Не надо говорить, что нет в побрякушках ничего особенного. У меня интуиция. А после экспертизы в Киеве их заберете, если отдадут. Гы-ы-ы… — оскалился он. — Будем оформлять?
Я выпалил по его адресу гадкую, полную издевательств и язвительного цинизма тираду, такую, чтобы с ног валила… выпалил ее про себя, а вслух обреченным голосом спросил:
— Сколько?
— Думайте.
Пальцем, каким обычно делают неприличный жест, он подвинул мой паспорт. Кладу туда одну купюру среднего достоинства и тем же пальцем возвращаю ему. Таможенник не смотрит, он оскорблен.
— Подумайте в два раза больше!
Удваиваю ставку. Если еще запросит — не дам, не стоят побрякушки тех денег. Усатый мне благосклонно кивает. На его лице заиграла светлая улыбка.
— Добро пожаловать!
Иду к выходу и мысленно заканчиваю злую тираду об одесской таможне. Да, какой я все-таки страшный… когда молчу.

Продолжить чтение

13 Мар
Журнал «ТАМЫР», №45, январь-июнь 2017, Журнал Тамыр

Alberto Frigerio. THE “CHESS FALLACY”: HOW US AND RUSSIA HAVE PUBLICLY DEPICTED THE SYRIAN CONFLICT AS A CLASH BETWEEN OPPOSITE IDEOLOGIES

1. Introduction
After five years of war, the Syrian conflict is still at the core of the international debate. The unanimously adoption of the UNSC Resolution 2254 (December 2015) seemed to mark a first fundamental step toward peace by establishing some basic conditions aimed to support a political settlement of the crisis [1]. Notwithstanding, the peace-building process is proceeding slowly, the ceasefire is regularly violated and the political future of Syria is still object of debate.
This article aims to develop some critical considerations over the US and Russian discursive representations of the Syrian conflict. What comes forth into view is the shared use of dichotomous ideological categories, here identified within the notion of “chess fallacy”, to classify the parties involved in the Syrian crisis. On one side, since the rise of the first riots in 2011, the US government has depicted the conflict as a clash between freedom and oppression. On the other side, the Russian Federation has described the war as a confrontation between the order ensured by a legitimate government against the chaos produced by the terrorist groups operating in Syria. This ideological schematization risks, however, to hinder any significant step toward a political resolution of the conflict. Unsurprisingly, the adoption of the UNSC Resolution 2254 was achieved only when both sides started to embrace a more moderate narrative to which, unfortunately, have not always followed coherent deeds in their field operations.

Продолжить чтение

13 Мар
Журнал «ТАМЫР», №45, январь-июнь 2017, Журнал Тамыр

Alexey Zelenskiy. Badiou and Philosophical Dispositions towards the Radical Change (English page)

Three classical philosophical topics, – being, truth and subject, – were dramatically recast by one of the most prominent contemporary European thinkers Alain Badiou (born 1937), who intervened recent debates with a decisively strong philosophical program built upon the necessity and possibility of attaching to these seemingly outdated categories. In this respect, it would be no exaggeration to say that the originality of Badiou’s philosophy is concentrated in his concept of event. There is arguably another ultimately sensitive to the problem of event philosophical project as the one by Alain Badiou. One may also depart from another Badiou’s claim, which can serve as a hypothesis in figuring out of the proposed concept’s originality. It is a statement about the «four conditions of philosophy» and eventful domains: politics, science, art and love [1]. Badiou assures us that philosophical orientations towards these topics determine possibilities to think events.

Events are commonly regarded as something appearing in or through time. The question then arises of a minimal evidence of an event in time. The notion of change seems to be a good candidate for eventfulness. In its daybreak the Western philosophy gave birth to two concurred orientations regarding the possibility of change. One of them, represented by Heraclitus, admitted change as a fundamental attribute of all existing. Another great thinker, Parmenides made a risky and counterintuitive step assuming that the one of all being didn’t move or change at all. Thus, while Heraclitus justified the total becoming from the point of view of fluxible sensual appearances, and Parmenides argued on the supra-sensual grounds of being.

Продолжить чтение

13 Мар
Журнал «ТАМЫР», №45, январь-июнь 2017, Журнал Тамыр, Читать онлайн

Danial Saari. Translations of Miniatures by Yuriy Bondarev (English page)

I’ve just done translations. I’ve been translating poems for as long as I’ve been writing my own prose. I like doing it for the same reason I like writing myself: it lets me get inside another person’s head, and he/she can be so different from me – of a different age and gender, from another time even. And yet when I start reading, I realize his/her fears and hopes are much the same as mine, and it’s that sense of kinship that excites us.

Danial Saari

Миниатюры Юрия Бондарева Miniatures by Yuriy Bondarev
Талант и слава

Бывает, что в литературе подолгу живут книги несуетливого писателя, однако нет у него ни громкого имени, ни славы.

Бывает, что есть слава и имя, но нет таланта в трудах знаменитости – солидная, так сказать, денежная купюра, не обеспеченная золотым запасом.

В период “массовой культуры” чрезвычайно редко встречается писатель счастливого соединения имени и таланта, таланта и славы, заслуженной книгами.

 The talent and fame

It happens that the books of a true writer for a long time live in literature; however, he does not have either name or fame.

It happens that there are both fame and name, but there is no talent in the works of the celebrity – solid, so to say, just a big banknote which is not guaranteed by gold holdings.

In the period of the ‘mass culture,’ we can extremely seldom meet the writer of a happy combination of name and talent, talent and fame, deserved by his books.
Белая ночь

Нет ни звёзд, ни луны, а светло и очень тихо. Пожалуйста, раскрывайте книгу и читайте – так  всё ясно. Не знаю почему, в такие ночи я не могу уснуть. Я часами шатаюсь по городу и смотрю, совершенно ни о чём не думая. И как всегда подолгу сижу на набережной. Далеко на реке белыми искорками вспыхивают вёсла, ни звука, а возле тротуара стоит одинокая машина и там спит кто-то, накрыв лицо фуражкой. Уже несколько раз я видел белую ночь именно такой.

 The white night

There are neither stars nor moon but it is very bright and quiet. Please, open the book and read it – everything is so clear. I don’t know why, but in such nights, I cannot fall asleep. I roam for hours in the town and look around, thinking of absolutely nothing. And as always, for a long time, I sit on the embankment of the river. Far off the river bank oars flash like white sparks; there is no sound. The only car is near the pavement and somebody is sleeping there covering his face by a forage cap. I have already seen the white night several times in exactly such a form.
Чудо

Кто может объяснить, каким образом рождается поэзия самой поэзии?

Можно говорить о ритме, рифме, единственном “золотом” эпитете, о “серебряном” парадоксе, о неожиданном алогизме, однако не это рождает чудо. Чудодейство, наверно, исходит от того умонастроения, от того чувства печали  и надежды, которое разлито по всей вещи и насыщает собой каждое слово художника, забывшего назвать себя талантом.

Так или иначе, остаётся неразгаданной поэтическая тайна, красота и прелесть непревзойдённого шедевра мировой литературы “Слова о полку Игореве”.

 The wonder

Who can explain how the poetry of the poetry itself is being born?

It is possible to speak about rhythm, rhyme, the only ‘golden’ epithet, about a ‘silver’ paradox, about unexpected alogism. However, these do not give birth to wonder. The miraculous effect is probably rooted in that mood or atmosphere of sorrow or hope, which is spilt in the whole poem or fills every word of the artist who forgot to call him a talent.

Anyway, there is an unresolved poetic mystery, the beauty and charm of unsurpassed masterpiece of world’s literature ‘Lay of Igor’s host’.
Перед зеркалом

В Новый год она остановилась в фойе перед зеркалом и там, в отражённом блеске люстр, нарядных женщин, показалась себе такой заурядной, некрасивой,  простенькой, что испуганно оглянулась на него и, бледнея, проговорила быстро:

Уйдём отсюда, поскорее уйдём!

Он понял, о чём она думала, поцеловал её в висок, сказал ласковым голосом:

Ты смотрела на себя глазами чужой зависти.

И она вдруг облегчённо опустила руки, улыбнулась ему с покорной благодарностью: Спасибо, ты меня всё-таки любишь.

 In front of the mirror

In the New Year day she stopped in the foyer in front of the mirror and there in the brilliance reflected by chandeliers, well dressed women, she seemed so commonplace, ugly and plain and then looked back at him with fright and becoming pale quickly said, ‘Let’s go away from here! Let’s go immediately!’

He understood what she was thinking about, then kissed her temple and said with an affectionate voice, ‘You had looked at yourself with the eyes of another person’s envy.’

Then she suddenly lowered her hands down in relief and smiled at him with an obedient gratitude, ‘Thank you! You still love me!’
Знакомство в летний день

Вы откуда такой разбежались, чуть с ног не сбили!

Я — парень, и все. А вы кто?

Па-aрень! Смех один, дай ему отчёт, кто я!

Девушка, у вас голова, как зонт мокрая! Куда вы идёте? К автобусу?

Аж домой. А вам что?

Простите …  Мне? Разрешите с вами познакомиться?

Смотрите, какой нашелся! Я не знакомлюсь с незнакомыми.

А мы познакомимся и будем знакомы. Разрешите, а?

Что разрешить?

Проводить вас.

Куда еще?

Куда вы идете. Дождь ведь…

Ох, есть же ещё чудаки на свете!

 The acquaintance in summer day

‘Where on earth you come from? You have almost knocked me down!’

‘I am a chap, that’s all. And who are you?’

‘Girl, your head is as wet as an umbrella! Where are you going? To the bus stop?’

‘Even to home? And what does this mean for you?’

‘Excuse . . . me? Let me introduce myself?’

‘Just look at him! I don’t get acquainted with unfamiliar people.’

‘But we will get acquainted and will be familiar, let me, yes?’

‘To let what?’

‘To accompany you.’

‘To where more?’

‘Where you go, seeing as it is raining.’

‘Oh, but there are still the cranks on earth.’
Частица

Однажды на рассвете проснулся под непрерывный шум деревьев за окном и с ужасом и восторгом подумал: кто задолго до меня рождался и умирал в моём роду? Кто жил, надеялся, страдал в бесконечной череде моих далёких и близких предков по мужской и женской линии – моей матери, отца, деда, прадеда, моих дядей, сестёр, братьев и многих, многих тех, чья родственная толика (частичка) сообщена теплу моей крови?

Едино ли это? Это всё во мне?

Значит, я частица огромного целого, всего моего рода, уходящего назад, во тьму тысячелетий. Там в истоках были некие кто-то – он и она – кому я обязан жизнью, рождением своих детей, своей удачливой и грустной земной дорогой.

Как я хотел бы угадать сейчас, кто же они были, эти “кто-то” — далёкие, как звезды, он и она, без кого тьма несуществования не раскрылась бы передо мной светом рождения.

 The particle

Once on the daybreak, I woke up under continuous noise of trees behind the window both with fear and rapture. I thought, ‘Who was being born and died long time before me in my clan? Who lived, hoped, suffered in the interminable file of my far and close ancestors in the male and female lines – my mother, father, grandfather, great-grandfather, uncles, sisters, brothers, and many others – many whose kindred little particle is told in the warmth of my blood?’

‘Is this united in me? All of this in me?’

That means that I am a little particle of an enormous entirety, all of my family, going back into the dark abyss of millennia. There in the roots was certain somebody he or she – whom I owe my life, giving birth for my children, my lucky and sad earthy way.

I’d like to guess now who they were those somebodies, who are as far as stars – he or she, without whom the darkness of nonexistence would not be discovered as a light of birth before me.
Древний звук

Отовсюду исходил первобытный запах холода, и я видел глухую русскую зиму, занесенную метелью деревню, косо торчащие из сугробов изгороди, густо-фиолетовую ночь без единого огонька. Эта заваленная снегами дикая ночь мрачно трещала на морозе деревьями, где искрами мелькали зрачки волчьей стаи, горько пахло в лютой стуже дымом. А меж черных пик елей горело, сверкало близкими звездами небо, объединяясь с землей в священном союзе, и огромное созвездие Лебедь так широко раскинуло свои алмазные крылья над лесами, косогорами, над завьюженными пространствами Руси, что хотелось упасть на колени перед этим величием мира, понимая ничтожество человеческой гордыни, хитроумно присвоившей себе чужое звание властелина природы.

Все это напомнил мне однообразный звук в моем саду, повторяющийся в ветреные сентябрьские ночи. Осеннее скрипучее пение издавала молодая береза, трущаяся  о старую ель, и я часами слушал этот древний звук, пришедший из давних веков.

 An ancient sound

The primitive smell was emanating from everywhere and I saw the hostile face of Russian winter, snowed up village by snowstorm, askew striking up fences from snowdrifts intense purple night without any light. This wild night, shrouded in the snow dismally cracked trees in the frost where sparkly flickered the pupils of the pack of wolves, bitterly smelt in a smoke of fierce cold. And between the black peaks of the fir trees burnt, shone by close stars sky uniting with the earth in a sacred alliance and enormous constellation the swan so widely threw open its diamond wings over forests, hillsides, over Russian expanses where blizzards were raging, of that I wanted to fall on knee in the face of this significance of the world, being understood the paltriness of human being’s arrogance, cunningly appropriated for themselves other person’s title of the master of nature.

All of these reminded me of the monotonous sound in my garden, repeated in windy September nights. The autumn creaking sound made a young birch tree rubbing against a fir-tree, and I listened for hours to this ancient sound, which came from old ages.
Мокрая монета

Ностальгия – это чувственная память прожитого, молодой поры жизни, это возвращение к себе, к истокам, к чистоте, может быть даже тщетная погоня за самим собою в ожидании не такого уж далекого прощания со всем сущим.

Обычно болезнь эта возникает после сорока пяти лет, особенно после пятидесяти.

Что же приносит настоящее блаженство – путь через разум к ощущению или через ощущение к разуму?

Возвращаясь к прошлому, я хорошо сознавал и чувствовал, что невозможно в жизни повторить самого себя и одновременно то, что прошло солнечным светом в годы незабвенные.

Но воспоминание о мокрой монете, пятикопеечной сдаче, когда знойным июльским днем, ожидая увидеть в тени аллеи мельканье ее легонького платья, я покупал стакан холодной, колющей нос газировки под душными от жары акациями Парка  культуры, приносит мне счастье довоенной поры.

 A wet coin

Nostalgia is a sensual memory of things in the past, one’s teenage life is a return to oneself, roots, purity, maybe even futile chase after one’s own self in a waiting of not such a remote parting with all existence.

Usually, this illness starts after the age of forty-five years old and becomes particularly grave after fifty.

And what brings me a real bliss – the way through the mind for feeling or through the feeling to mind?

Being returned to the past, I was experienced and well aware of impossibility both to repeat yourself in life and at once of that had passed in a sun light in unforgettable years.

But remembering about a wet coin, of five kopeck coin change, when in scorching July day, in the shadow of alley being waited to see a flickering of her light dress, I was buying the glass of cold carbonated water, pricking nose under stuffy acacias of the Culture and Recreation Park brings me happiness of the pre-war time.
То была неповторимая эра

Ностальгия – болезнь, которой болеют на все.

Русский человек в преклонную свою пору живет подчас не настоящим, как большинство людей на Западе, а, главным образом, прошлым, ибо это прошлое было таким изобильно богатым, щедрым, что в генах осталась его власть: первобытно могучих, населенных стадами рыб, полноводных рек, которые текли в девственных лесах, множество озер, кишевших разнообразной дичью, чистейших родниковых ручейков в сочной траве, настолько густой, высокой, что утреннее солнце, гигантское, красное, выплывало из травяных дебрей, умываясь в обильной росе; и осталось колдовство таинственных нагромождений кучевых облаков в полуденном жарком небе, запаха вечернего дыма над поселениями, смешанного с теплом парного молока, последних всплесков весел на воде цвета вишни…. То была неповторимая эра детства земли.

 

 That was a unique era

Nostalgia is an illness that not all the people know. Russian man in his declining years lives at times not in present as majority of people in the West but mainly in the past cause this past was so abundantly rich, lavish, power remained in genes – primitively mighty, populated with the flocks of fish, deep rivers, which flew in the virgin forests, a great number of lakes, teeming with diverse game, the purest little spring brooks in the juicy grass, as thick and high as morning sun, giant, red emerged from grass thickets, being washed in plentiful dew; the witchcraft of miraculous piles of cumulus clouds remained in noon’s hot sky, smell of the evening’s smoke over settlements, mixed in the warmth of the milk fresh from the cow, the last oars flashes of cherry color in the water . . . that was a unique era of the earth’s childhood.

 
13 Мар
Журнал «ТАМЫР», №45, январь-июнь 2017, Журнал Тамыр, Читать онлайн

Анна Гавальда. АЛАҢДАЙМЫН… (новелла) Аударған Мария Арынова

Мен бір шаруаны қолға алған сайын інім есіме түседі, және әрдайым осы мен кіріскен істі ол менен гөрі әлдеқайда жақсы атқарып шығар еді-ау деген ой тұрады басымда. Қазір жасым жиырма үшке келсе де әлі осы ойдан арыла алмай келемін. Әрине, мен інімнің қолынан бәрі келетінін қызғанбаймын, қайта ішім жылып, оның табысына сүйсініп отырамын.
Ал, енді маған келсек, мен Нанси провинциясынан шыққан номері «1458» коралл түсті пойызбен үйге келе жатырмын. Бұл менің әскери қызметімнің алғашқы үш айынан кейін әзер жеткен демалысым. Мен жасымның үлкендігіне қарамастан әскердегі қарапайым солдатпын, інім болса әскери шені бар, офицерлермен бірге тамақтанатын дәрежесі де бар. Ол әр жексенбі сайын үйге де барып тұрады. Басынан бастап айтайыншы.
Міне, мен пойызға да міндім. Орнымды тауып, жайғасайын десем (алдын-ала тапсырыс жасап, билет алып қойғам) менің орнымда бүкіл дүниесін тізесінің үстіне үйіп алып, бір әйел отыр. Оған бірдеңе айтуға батылым бармады да, қарсы алдындағы бос орынға отыра кеттім. Жаныма аузын байлайтын жібі шұбатылған зілдей кенеп сөмкемді қойдым. Купеде әлгі әйелден басқа басқа тағы бір сүп-сүйкімді қыз кітаптан басын алмай оқып отыр екен. Оның ернінің ұшындағы безеуге көзім түсті. Әттең, безеуі болмаса, келісіп-ақ тұр екен… Жүрегім сазған соң, вагон-рестораннан өзіме сэндвич сатып алдым. Жаңағы жерде менің орнымда інім болса ғой, бәрі басқаша болар еді: ол өзіне ғана тән жағымды күлкісімен әлгі әйелге жақындап келіп «кешіріңіз, мадам, менің қателесуім мүмкін, бірақ мына орын менікі болуы керек сияқты…» деп аузын жиғанша, әлгі әйел одан қайта-қайта кешірім сұрап, шашылып жатқан жібін сөмкесіне тықпалауға шамасы әзер келіп, орнынан атып тұрған болар еді. Сэндвич аларда да, менің орнымда інім болса, сатушы жігітті «28 франкқа кәдімгідей дұрыс нәрсе дайындамайсыңдар ма, түк майы жоқ», – деп, оны қуырып алар еді. Үстіне шолтиған қызық жилет киіп алған әлгі даяшы жігіт сол сәтте оған сэндвичін ауыстырып берген болар еді. Дәл солай болатынына сене беріңіздер, мен білем ғой інімді, талай рет осындай қылықтарының куәсы болғам. Жаңағы айтқан қызға келсек, менің інім оны тіпті есінен тандырып жіберер еді. Ол қызға қадалып бір қараған көзқарасынан- ақ қыз байғұс мені ұнатып қалды деп сеніп қалар еді. Дегенмен, қыздың ерніндегі кішкентай болса да сүйкімсіз жараны жігіттің байқап қалғанын қыз да сезіп тұрған болар еді. Сондықтан, оқып отырған кітабына да көңіл тоқтата алмай, қанша білдірмеймін деп тырысса да, мазасы кеткен болар еді. Менің інім әлгі қызбен шынымен танысқысы келсе ғана оған қырындаушы еді. Бірақ, менің інім сияқты кіші офицерлер поезда бірінші классты вагонда ғана жүреді. Ал, бірінші классты вагонда ерніне безеу шыққан қыздар жүре қояр ма екен? Әдемі бикешке менің әскери етігім мен әбден шаршаған түрім қалайша әсер еткенін білуге шамам келмеді. Өйткені, пойызға міне салып, ұйықтап кетіппін. Оның үстіне, бүгін бізді таңғы төртте тұрғызып, әбден ығырымыз шыққанша маневр жасатқан болатын. Менің інім Марк әскери қызметін үш жыл дайындықтан өтіп барып, инженерлер инстутына түсердің алдында бастады. Сол кезде ол жаңадан жиырмаға келген болатын. Ал, мен болсам екі жыл мамандық алғаннан кейін, электроника саласынан жұмыс іздеп жүрген кезде әскерге кеттім. Мен қазір жиырма үштемін деп жаңа айттым ғой. Айтпақшы, ертең – менің туған күнім. Анам маған: « Сонау шалғайдан әуре болып, үйге келмей-ақ қой» деп еді. Мен өзім де туған күн атағанды онша суқаным сүймейді, әрі атап өтетіндей үлкен жасқа да келе қоймадым ғой. Бірақ, анамның көңілі үшін келе жатырмын. Бір қуанып қалсын.

Продолжить чтение

12