Поэзия

Прежде солнца и неба Вселенною правил ты, Митра,
Ахурамазды соратник, незримый вожатый живого,
Договор охраняя, ты люто преследовал хитрых,
Наказуя уста, не созревшие к благости слова.

Ты, хозяин креста, Евразию счел своим центром,
Рассылая отсюда пучками столучными знанья.
Мы, номады извечные, родственны в скорости с ветром
Разнесли их по свету — мессиями в пыльных чапанах.

Сколько пастбищ твоих мы в походах умножили долгих,
Отделились от персов, забывших преданию верность.
Через столько веков поражающий змея Георгий —
Это Митра пробивший яйца мирового поверхность.

Продолжить чтение

Я был с Тенгри, где мой Тенгри, мой высокий бог?
Если правишь не от бога, значит, невысок.

Я имел кагана, помню, где же мой каган?
Без правителя и веры не бывает стран.

Был когда-то целым миром, где мой цельный мир?
Был я некогда кумиром, ныне наг и сир.

Не смыкал я глаз ночами, видно, все не впрок.
Где вы ныне юг и север, запад и восток?!

Выи многих преклонял я, видно, проклят впрах,
На колени многих ставил нагоняя страх.

Или, может, я покинут благостью небес,
В наказанье что я Тенгри позабыл как бес.

Продолжить чтение

Ни коня, ни монет, ни семьи, ни детей, —
Я, как суфий, который живет без затей.

Без затей выношу одиночества ад,
Без затей и с врагами обняться я рад,

Без затей и глупца могу слушать я речь,
Только как мне от грусти себя уберечь?

Продолжить чтение

Ни мула, ни дома, ни жен, ни детей,
Я – суфий живущий легко, без затей.
Я – суфий веселый, однако вокруг —
Ни бога, ни черта, ни дружеских рук.
Ни шейха, ни зикров в просторе ханак,
Я – символ без смысла, блуждающий знак.
То к этим прибьюсь, то к другим проберусь,
Клюют индюки меня, мол, что ты за гусь?

Продолжить чтение

I

Мы легкой грустью Бога рождены,
Не потому ль так праздны наши дни?
Мы — вкус вина, в котором нет вины,
О, как же ты неосторожна грусть!

Так значит что-то было до Творца?!
О нет, Творец не мог иметь отца.
Мы слезы что текли с его лица,
Когда ты с ним была безбожной, Грусть.

Продолжить чтение

Вихрем кружится кам в маске сокола с серпиком клюва,
Так египетский Гор расправлялся с предателем-Сетом.
Бубен с черным крестом оставаться в покое не любит,
И камлание шло пока кам не упал на рассвете.

Как подкошенный рухнув, исходит он белою пеной,
Закатились глаза, превращаясь в ужасные бельма.
Не бросайтесь к нему, он в волшебное это мгновенье
Облетает, паря, гималаи, сахары и сельвы.

Вот воскрес Осирис… Гильгамеш об Энкиду горюет…
Будда в водах сидит подобрав в виде свастики ноги…
Солнце пышно встает … в переливе лучей словно в сбруе…
Ослепляя красой молодого исламского бога…

Продолжить чтение

Гора Бурхан-Халдун покрыта хвойной чащей,
Как будто здесь заснул седоголовый ящер.

Теснятся ели здесь чешуй иных плотнее,
Скрывая в чаще то о чем сказать не смеют.

Рептилии столь лет, сколь бытию на свете,
Ее точили враз и червь времен, и ветер.

Но выжила она, хотя не быть ей боле
Ни нежной как лоза, ни как ручей веселой.

Ей это не дано… как стих анахорета,
Опережая смерть, она в броню одета.

Продолжить чтение

Этим впавшим в язычество днем,
Над раздраем и цвирканьем птиц,
Купол неба как чаша вверх дном
В дробной россыпи солнечных спиц.

Как наложницы бога небес,
Перебором браслетов звеня,
Бой капелей повсюду, знать, здесь
Бес попутал не только меня.

Мать Умай здесь честит молодух,
Разгоняя в дым мужнин гарем.
Треск такой, что насилуешь слух
В буреломе невнятных фонем.

Продолжить чтение

Далеко, в поднебесьи, плывут облака,
Словно бороды старцев ушедших до срока.
И читает по ним отходную закат,
А они все плывут направляясь к Востоку.

Белорунные овцы, усталый пастух,
Скачут воины в тяжких, блестящих доспехах.
То вознесся по небу кочевничий дух,
На земле упустивший поводья успеха.

Продолжить чтение

С буграми висков, выпирающих в стынь,
В доспехах из плотных, блестящих пластин.

На вид, как султан, покоряю собой,
Стреляю украшенной шелком стрелой.

Искусному пастырю стольких отар
Не чужд мне ничуть красноречия дар.

Отбившихся вновь пригоняю в загон,
Я тот, кто исправит малейший уклон.

Продолжить чтение