Сообщения от Редакция ТАМЫР

Александр ХАМИДОВ

ФЕНОМЕН ОБСЦЕННОГО
Статья четвёртая

4. Обсценная лексика в составе инвективы

От площадной стихии здесь осталась только не-
сколько преувеличенная длина бранного ряда. […]
…От этого амбивалентного возрождающего смы-
сла в современных ругательствах почти ничего не
осталось, кроме голого отрицания, чистого циниз-
ма и оскорбления…
М. М. Бахтин [97]
Инвектива – прямая противоположность амбивалентной брани. Она столь же древня, как и последняя, и тоже уходит корнями в культуру Архаики. Логически и, вполне очевидно, исторически она вырастает из амбивалентной брани, но, скорее всего, первоначально не была связана с образностью Телесного Низа. Существовал же в Архаике инвективный праксис, который первоначально осуществлялся как агрессивная форма коммуникации между враждующими локальными общностями (этносами), а затем траспонировался и внутрь общностей. Кроме того, в архаической культуре широко практиковались разного рода чёрная магия и колдовство, в которых вырабатывались специальные вербальные формулы, включавшие инвективы. Особое место занимали не-амбивалентные проклятия, кощунства и т.д. «Кощунственные магические формулы (включающие в себя непотребства) и бытовые непотребные ругательства родственны между собой, являясь двумя ветвями одного и того же древа, своими корнями уходящего в почву доклассового фольклора…» [98] Существительное «кощунство» происходит от глагола «кощунить», или «кощунствовать», который означает «насмехаться над священными предметами, отзываться о них с презрением, бранно, пошло; поругать; сквернить, осквернять, суесловить, буесловить» [99].

Продолжить чтение

Би Темірге толғау. І

Аспанды бұлт құрсайды
Күн жауарға ұксайды
Көлдерде кулар шулайды
Көкшіліден ол айуан
Сокқы жегенге ұқсайды
Көп ішінде бір жалғыз
Көп мұңайып жылайды
Күйбендескен көп жаман
Сөзі тигенге ұқсайды!

Продолжить чтение

Западная социально-политическая традиция располагает множеством концепций принятия политических решений. Все эти концепции, подходы и модели объединяет то, что в рамках западноевропейской традиции эффективность каких-либо действий, в том числе и политических, оценивается в границах основополагающей метафизической парадигмы, восходящей к Платону. Согласно этой форме мышления, существует особый класс идеальных форм-эйдосов, образцов, моделей, проецирующихся на реальность и реализующихся посредством воли человека как цель деятельности. Поэтому стратегическое мышление заключается в определении цели-идеала, составлении плана или программы действий по его достижению и конкретных мероприятий по реализации этого плана. Эффективность политики оценивается по степени совпадения провозглашённых целей с её результатами. Вместе с тем очевидно, что идеал-образец по определению остаётся недостижимым, трансцендентным. Практика всегда отклоняется от теории, всегда существует разрыв между моделью для действия и результатами действий.
В философии Аристотеля ликвидация разрыва между практикой и теорией была препоручена практической мудрости – рассудительности (φρό-νησις). Рассудительность означает умение человека самостоятельно разобраться в ситуации и решить, чтó для него выгодно, а чтó нет. Рассудительность не может быть наукой, поскольку занимается отдельными случаями, а не общими законами, и не может быть искусством, поскольку нацелена на деятельность как πραξις, а не как на ποίησις. Поэтому рассудительность, для которой эффективность возводится в принцип, – добродетель не учёных, художников и философов, но «администраторов», «людей дела» – хозяев в своём доме и в своём городе – подобно Периклу, который занимался «делами людей», а не поиском «божественных знаний». Однако Аристотель в определении фронезиса попадает в порочный круг: если рассудительность есть способность ориентироваться в ситуации на основе знания того, «что такое хорошо, и что такое плохо» для человека, то откуда же может исходить истинное правило, определяющее выбор и становящееся нормой рассудительности?

Продолжить чтение

Ұмыту шымылдығы
Түннен де тылсым.
Ол, тіпті, жұлдыздан да ада.
Оның тас қараңғылығы
Қағба тасынан да басым.
Ол сенің мәңгі қамқоршың және қарауылың…
Бұл зынданда сен қандай жалғызсың?
Тек көзің бар сенде, әттең, пайдасыз?
Тек ерінің бар… сүйісу дағдысын ұмытқан,
Тек тыңға айналған құлағың бар…
Қандай байсың өз денеңмен
Жаны алқымға тығылған.
Ол түн мен ызғарға өзінің ыстығын қарсы қоюда.

Продолжить чтение

Өзгелер сені тұтынып,
Түгессін, сүйем өзіңді.
Шашыңның әппақ түтінін,
Күзгі мұң тұнған көзіңді.

Уа, күз кезі, ол маған
Қымбат-ау жаз бен жастықтан.
Сен қиял өңде болмаған,
Жаралған мұң мен мастықтан.

Жүрегім шындық бүкпеген,
Сондықтан айтам жын молға:
«Қоштасам бұзықтықпенен,
Сонша жыл маған мін болған!»

Адуын, ерке ерлікпен
Қоштасар мүлде кез келді.
Толқымас ешбір желікке
Қаныма сіңді безбен бір.

Қалмауым үшін жұтап мен,
Ұсынып қана жәй лепті,
Қуарған қызыл бұтақпен
Қыркүйек қақты әйнекті.

Продолжить чтение

Сәкен Сейітұлы қақпаға жақындағанда ағаш үйшіктің терезесінен күзетші жігіттің жүзі көрінген бойда-ақ қақпа түбіндегі қаңылтыр қобдиша ыңылдап қоя берді де, темір шыбықтар шырмауықша өрілген ауыр шойын есік «Мархабат, тақсыр!» дегендей жеңіл сырғып ашыла бастады. Үйшіктен лып етіп шыға келген жас жігіт амандасып үлгеріп, құрмет білдірген күйде тұрып қалды. Бұлшық еті сыртқа теуіп тұрған оң жақ қарының тұсында «Қабылан» деген зерленген жазуы бар униформасының төс қалтасынан рациясын алып, әлдебір нөмірлерді атады. Сыртқа шыққан Сәкен Сейітұлы темекісін тұтатып тұрып, қымбат тастардан өрілген дуалдың ар жағында қалған үйлерге көз тастады. Алатаудың далиған кең етегіне жармасып тұра-тұра қалған өңшең бір көк шатырлы, күрең шатырлы, күміс шатырлы зәулім үйлер ертегінің диюының қолынан шыққандай сыйқырлы да сесті көрінеді. Енді ояна бастаған күнді қарсы алуға асығып шапағына ұмтылған күміс бұлттар Алатаудың ақ басынан аттап өтуге именгендей бергі бетте иіріліп тұр. Темекісін қоқыссалғышқа тастай бере түрлі-түсті тастардан өрілген тротуармен жылжып бара жатқан ұлуды көрді. Түні бойы жауған жаңбыр суы іркілген тас үстінде не іздеп барады екен? Суға малшынған шөп арасынан шыққан болар, сұрғылт қабыршағы дымдана жалтырайды.

Продолжить чтение

В номере:

Культурное обозрение
Алуа Темирболат. Художественное своеобразие романа А. Жаксылыкова «Поющие камни»

Музыковедение
Владимир Ковалев. Штрихи к алмаатинскому портрету Темиржана Ержанова

Поэзия
Ербол Жумагулов. Слепых созвездий рой осиный…

Фаллология
Александр Хамидов. Философия обсценного. Статья 4.

Культурное наследие
Жиль Делез, Феликс Гваттари. Тысяча плоскостей. Капитализм и шизоврения. Перевод с французского Б.Г.Нуржанова

Корни и крона
Алишер Акишев:Пентти Аальто. «Имя «Ташкент» (Перевод и комментарии)

ҚАЗІРГІ ҚАЗАҚ
ШӘМШИДЕН АБДРАМАН.
ӘЛ-ФАРАБИДІ ҚАЗАҚ ҚЫЛҒАН ҒҰЛАМА.

Имя Аслана Жамелевича Жаксылыкова обретает все большую популярность в Казахстане. Его произведения, затрагивающие наиболее значимые и актуальные проблемы современности, вызывают огромный интерес читателей, общественности и критики.
Обладая поистине глубокими знаниями в области филологии, философии, А.Ж. Жаксылыков сумел создать свой неповторимый и уникальный мир, в котором органично сочетаются традиции различных национальных культур – казахской, русской, восточной. Каждое произведение писателя представляет собой поэтическую увертюру. Рассказы, повести, романы, эссе Аслана Жаксылыкова пронизаны музыкой казахской степи. В них не только переплетаются судьбы людей, образуя сложный калейдоскоп, но и звучат мелодии их души.
Тонкий лирик, пытливый мыслитель, А. Жаксылыков сумел проникнуть в самую суть бытия человека, постичь ее глубинные и скрытые стороны. Его произведения отличаются психологизмом, полифоничностью, многомерностью изображения действительности.
В своих рассказах, повестях, эссе, романах А. Жаксылыков размышляет о вечных категориях, таких как добро, счастье, любовь, долг. Вместе с героями он отправляется в странствия в поисках истины. Совершая сложный путь по лабиринту и виражам жизни, писатель пытается найти причины дисгармоничного развития мира, человека и общества.
Произведения Аслана Жаксылыкова – это сложный сплав идей суфийской, христианской и буддийской философии. Обращение к трем крупнейшим религиозным учениям обусловлено стремлением писателя понять мир в его целостности и индивидуальности, многоликости.
Рассказы, повести, романы А.Ж. Жаксылыкова несут в себе глубокий символический смысл. Практически каждый образ, возникающий на страницах его произведений, заключает в себе некую тайну. Отсюда емкость содержания, обилие реминисценций, ассоциаций и аллюзий.

Продолжить чтение

    «Штрихи к алмаатинскому портрету Темиржана Ержанова»

 Темиржан Ержанов родился в Казахстане, в Алматы, закончил Центральную музыкальную школу при Московской консерватории им. П.И. Чайковского и саму консерваторию в классе выдающегося музыканта-шопениста Михаила Воскресенского. Еще студентом Темиржан Ержанов завоевал Первую премию и Золотую медаль на XI-м Международном конкурсе пианистов имени Роберта Шумана в 1993 г. в городе Цвиккау (Германия). Эта победа дает ему право выйти с концертами на большую профессиональную сцену. Темиржан Ержанов выступал с сольной программой и концертами камерной музыки в Германии, Казахстане, России, Италии, Франции, Великобритании, Швейцарии, Чехии. Он сотрудничал с оркестрами Цвиккауским Филармоническим, Казахским симфоническим, оркестром Казахского оперного театра им. Абая, а также с солистами Большого Симфонического оркестра им. Чайковского. Темиржан Ержанов записал сочинения Шумана на Немецком Радио в Берлине. Он также имеет записи на Казахском ТВ.В данное время музыкант проиживает в США.

«Шапки долой, господа, перед вами гений!»

1. Война с ветряными мельницами или тайный союз Давида.

Мое знакомство с Темиржаном Ержановым началось с видеокассеты, на которой была записана «Маленькая торжественная месса» Россини для хора, четырех солистов, фортепьяно и фисгармонии. Несколько скупых штрихов его образа дали мне те, кто участвовал с ним в исполнении этого малоизвестного произведения всемирно известного композитора и Темиржан некоторое время существовал в моей памяти исключительно как далекий лирический герой музыки Россини, игравший в ней партию фортепьяно.

Продолжить чтение

Слепых созвездий рой осиный, луны фруктовый леденец.
Висит над городом осенней грозы дамоклов кладенец.

О ноябре — черна как сажа — листвою жухлою ропща,
бормочет ночь, белье пейзажа в холодных лужах полоща.

Деревья призрачные шатки и беззастенчиво голы,
и ветер облачные шапки срывает неба с головы.

Витийствуй, непогодь, покуда густа тумана пелена,
а неба грязная посуда похлебки ливневой полна.

Морозом пахнет воздух пресный: легко им дышится, пока
на горле осени окрестной зимы сжимается рука.

Продолжить чтение