Архив выпусков

Понять современную жизнь Центральной Азии можно только через призму русского владычества. Слишком многое напоминает о России, ее социальных институтах, языке, культуре. Бурная, противоречивая русская история оставила неизгладимый след в судьбах центрально-азиатских народов.

Иранский эпос в изложении персидского поэта XII в. Низами повествует о рыцаре по имени Бахром Гур, который задумал жениться на семи красавицах, дочерях семи царей Вселенной. Прибывших невест Бахром Гур расселил в семи дворцах, окрашенных в символические цвета семи планет; тех же цветов, что и жилища, были роскошные убранства их обитательниц. Невесту из северной страны Русов поместили в четвертом доме, покровительство которому оказывал Марс — олицетворение железа и войны. Дворец и платье северной красавицы были окрашены красным.

Продолжить чтение

КОРНИ И КРОНА

Ербол КУРМАНБАЕВ. СПАСЕТ ЛИ КУЛЬТУРА МИР ?

Основатели ЮНЕСКО не думали о величии или вечности, но были полны конкретных опасений, порожденных ужасающей войной, когда в 1945 году записали исторгнутые сердцем литые слова: «Мир, основанный только на политических и экономических соглашениях правительств, не будет миром, гарантированным единогласной, продолжительной и искренней поддержкой всех людей, — такой мир должен быть установлен посредством интеллектуальной и моральной солидарности всего человечества…» Минуло более полувека, и вот уже Федерико Майор, действующий Генеральный директор ЮНЕСКО, человек глубокий и утонченный, делится нешуточной душевной тревогой, и тому есть веские причины, ибо мир так и не стал решительно безопасным: «Меня беспокоит молчание тех, кто может говорить. Почему интеллектуальное и научное сообщество так часто молчит? Если мы хотим перейти от культуры войны и насилия к культуре аргументов и диалога, мы должны просить ученых и интеллектуалов возвысить свой голос. Они это могут. И они должны отважиться на это.»

Продолжить чтение

КОРНИ И КРОНА

Едиге ТУРСУНОВ. Ареои и салы.

Классическим образцом завершающей стадии ритуальных тайных союзов является союз ареоев. В нем, как в фокусе, соединены особенности, отличающие тайные объединения в период их окончательного разложения. Это тайное сообщество существовало на островах Таити, Маркизских, Раротонга, Рапануи и др. На различных островах оно имело 12 центров. Имеющийся в нашем распоряжении материал позволяет предполагать, что происхождение такого своеобразного и не сохранившегося ни у одного из тюрко-монгольских народов, кроме казахов, типа носителей устно-поэтической традиции каковыми являются поэты-импровизаторы и эксцентрики, фокусники, певцы и затейники «сал», является следствием разложения ритуального тайного союза. Казахских салов многое сближает с актерствующими членами тайных сообществ на завершающей стадии их развития. При конкретном сопоставлении ареоев и салов эта близость станет еще более отчетливой:

Продолжить чтение

КОРНИ И КРОНА

Ауэзхан КОДАР. Коркут как горизонт казахского мифа.

Казахское мифотворчество спорадично и фрагментарно. По существу, мы не находим  в нем связного рассказа или речи о чем-либо. Между тем, в переводе с греческого «миф» означает «речь», «сообщение». Единственным исключением в этом плане является легенда о Коркуте, вполне связно повествующая о событиях, имеющих решающее значение для кочевой ментальности. Самое поразительное в ней то, что дойдя до нас в исламизированном варианте (ангел смерти Азраил, идея неотступного рока), она, тем не менее, сохранила цельность и чистоту первоначальной редакции.

Продолжить чтение

Ауэзхан КОДАР

ВЕРЛИБРЫ И ЭПИГРАММЫ

В небесной математике вечно что-то не сходится. И только вздумаешь исповедаться этому миру как вдруг начинается дождь. Он тренькает по ушной раковине, по затылку, по замыслам, пестрым как бабочки. И все затухает, замирает, разбегается. Остается лишь гул машин, мчащихся по автостраде. Постукивают часы. Урчит желудок. Слух, не способный впитать столь разноречивую информацию, безвольно отдается потоку насилия.

Дождь похож на пьяного пианиста, помешанного на гамме из трех нот: ми-ре-до, до-ре-ми… Иногда его палец натыкается на металл, иногда на дерево, порой на траву. Иногда он просто бурчит что-то нечленораздельное.  Ох, уж эти сентиментальные пианисты с их изнуряющей жаждой исповеди! Это не музыканты и не христиане, а натуральные воры. Ибо попробуй настроиться на исповедь, когда тебе приходится исповедовать исповедника. А исповедник пьян и вообще, сказать ему не о чем. Он давно уже выжил из ума, да и в те годы, когда он кое-что еще соображал он понял, что исповедь — развлечение тех, кто страдает недержанием речи. Так что дождь — это ипохондрия болтунов, не обладающих телом. А нам, носителям тел более прилечествует молчание во глубине наших гортаней. Это та сила, которой нет у дождя, сила сдержанности и целомудрия; цельность, не желающая дробить себя по пустякам.

Дождь плачет и ноет, вибрирует и беснуется: играет свою немудрящую гамму.

Я сплю. Мое молчание расцвечивается яркими снами. Однажды объявится собеседник и оно заговорит. На языке непонятном дождю.

Продолжить чтение

НОРДЛАНД  ОСМАНОГЛЫ

ECCE LUPUS 

Человек человеку — друг

Почему бы  мне и не быть благодарным своей судьбе:  в мои 33 года я как казах обладаю уже,  наверняка, едва ли не самым колоссальным внутренним опытом;  у меня есть шанс стать первым приличным человеком среди казахов —  в этом ирония моей судьбы: я родился среди казахов и приговорен к ним …

Продолжить чтение

Нурлан ОСПАНУЛЫ 

ТЮРКСКИЙ ОПЫТ МИРА: СПЛАВЛЕНИЕ ГОРИЗОНТОВ.

 То ли Ницше, то ли тартуской школой замечено, что великая древнегреческая культура непростительным для ее величия образом прошла мимо Ребенка, т.е. не заметила его, не интересовалась им, по всей видимости, считала его просто недочеловеком, не достойным внимания ее гордого духа, —  кажется, кроме прочего, эта мысль аргументируется крайней скудостью образа Ребенка в изобразительном искусстве. В этой связи весьма трогательными и символичными оказываются слова об «играющих на прибрежном песке детях» в знаменитой вакуумно-отвлеченной философской метафоре Гераклита, эфесского отшельника храма Артемиды — богини-девственницы, покровительницы диких зверей и охоты, богини луны, плодородия и деторождения. Гераклит презирал человечество, т.е. греков. Он даже отказался над ними властвовать и жил себе отшельником у Артемиды, богини из сонма богов и богинь, являющейся, кроме иного прочего, и богиней деторождения.

Продолжить чтение

Альмира НАУРЗБАЕВА. КРУГИ  ФИНАЛИЗМА

«Бессмыслие есть завершение каждого возможного смысла» (Ж. Батай)

Историческое познание и его методология начиная с Нового времени становится выразителем общественного сознания, моделируемого идеологией того или иного народа. Интегративная  функция идеологии меняет свою конфигурацию и структуру с изменением форм общественных отношений. Теперь она в большей степени является выразителем декларируемой амбиции государственности. А.Тойнби в известной работе «Постижение истории» высказал вполне симптоматичную мысль о том, что «в каждую эпоху и в любом обществе изучение и познание истории, как и всякая социальная деятельность, подчиняется господствующим тенденциям данного времени и места»(1). Эта мысль ученого не первородна. Однако в ней существенным образом отразилась культурно-историческая ситуация ХХ века, который венчает историческое бытие западного мира. И это характеризуется прежде всего кардинальным пересмотром методологии истории и даже признанием не только кризиса историзма, но и конца самой истории. Думается, что в этом сказалось прежде всего «господствующая тенденция» кризиса западной цивилизационной модели мира. «Столь часто обсуждаемый кризис европейского бытия», проявляющийся в бесчисленных симптомах распада, — не ведомый рок, не судьба с непроницаемым ликом; он открывается пониманию и проясняется на фоне философски выявляемой «телеологии европейской истории»(2), — считает Э. Гуссерль.

Продолжить чтение

Жанат БАЙМУХАМЕТОВ.

Провинциальная  этокритика или  топология  самоидентификации

Цель критики состоит в том, чтобы предостеречь от демон­страции ошибочных примеров исторической тотальности.  Это только мешало бы свободе.

( Ж.-Ф. Лиотар)

Поводом для написания данной статьи послужили в свою очередь две довольно интересные статьи двух известных алматинских авто­ров Альмиры Наурэбаевой и Нурлана Оспан-улы, опубликованные в 5 номере журнала Алматы-Арт. Несмотря на их принципиальное различие друг от друга в подходах, продуцируемых из них следствий и феноменологических горизонтов, они, как мне кажется, интенционально связаны друг с другом, а именно в терминах самоидентификации: один автор призывает «осоз­нать свою прописанность», «артикулировать собственную мысль в культуре» (А.Наурзбаева), другой же утверждает, что в сложившейся ситуации следует позволить в пределах «карликовой страны» «длин­ноухому», но «храброму животному «культивировать…  свои разорванности (Н. Оспан-улы).  Я уже не говорю о том, в какой степени в этих статьях обнаруживается рецепция Запада, западных обертонов от Фридриха Заратустры до Мамардашвили. В этом факте я не усматриваю ничего криминального, коль скоро речь идет о попытке рассмотреть общие абрисы нашей центральноазиатской культуры с позиции как бы сто­роннего наблюдателя,

Продолжить чтение

Нурлыбек САДЫКОВ.

Культурные смыслы культуры

Прочитав такой заголовок, читатель, вероятно, подумает, что некий сноб собрался объяснить “бескультурным” людям действительный смысл культуры и жаждет оваций в свой адрес. И в том контексте культуры, который у нас продолжает превалировать будет почти прав. Слово “культурный” у нас, преимущественно, понимается не как принадлежащий к определенной, особенной культуре, а как “хороший”, “лучший”, “приличный”, “интеллигентный” и т.п. А термин “культура” — как искусство, художественное творчество, как несерьезное “новости культуры”, затем, как вовсе никчемное, “новости спорта”. Собственно новостями или главными государственными событиями  страны считаются политические и экономические “новости”.

Такой контекст сохраняется в нашем сознании с советского времени, где культура, “наследуя все прогрессивные достижения человечества, выступает как многообразная по национальным формам, социалистическая по содержанию”. Это означает, примерно, что светофоры устанавливались в городах и поселках (“прогрессивные достижения”), кое-где они работали (“национальная форма”) и повсеместно игнорировались (“социалистическая по содержанию”). Смекалистые иностранцы, вкладывающие в понятие культуры большее национальное своеобразие, ее инаковость, видя, как все советские дружно идут на красный свет, понимающе кивали и, бормоча себе под нос: “In Rome do as romes do” (В Риме делай как римляне), покорно шли вместе с советскими против достижений цивилизации.

Продолжить чтение