Журнал Тамыр

№2(42), апрель – июнь 2015

Пульс перемен
Зердеш Тамырша. Когда монолит дает трещину
Диалог
Переписка Игоря Полуяхтова с комментариями (Бори) Абликима Акмуллаева и Зитты Султанбаевой (начало в №40, июль – декабрь 2014 г.)
Дан Пагис. Мозг (в переводе Н. Быстрова)
Корни и крона
Валихан Тулешов. Об истоках, этапах и перспективах казахской философии
Ерлан Сыдыков, Ербол Курманбаев. А был ли этнос «монгол»?
Литературное обозрение
Аслан Жаксылыков, Асемжан Жаппарова. Гипертекст Дюсебека Накипова
Культурология
Нестор Маничкин. Скрытый мир центрально-азиатских святынь
Поэзия
Олег Гончаренко. Казахские мотивы
Проза
Андрей Гальцев. Монолит
Қазіргі қазақ
Сергей Дзюба, Татьяна Дзюба. Махаббаттың соңғы көші
Әуезхан Қодар. Тәңірі мен авесталық нанымдар
Әуезхан Қодар. Екі Қорқыт, немесе қабылданбаған құрбандық
Анна Гавальда. Асыл (новелла). Француз тілінен аударған Мария Арынова

Журнал и каждый его номер – это некая целостность в мозгу его издателя. Читателю, желательно, не только читать каждый материал по отдельности, но и ощущать эту целостность.
Если с этих соображений перейти к конкретике, то наше время, лето 2015 года, это грустный итог того, что обещалось, но не сбылось. Все эти годы мы ждали какого-то скачка, каких-то качественных изменений, которые волшебным образом оправдают наши надежды и долготерпение.
Увы, ничего не оправдалось. Мы не создали ни демократического, ни национального государства, не вошли ни 50-ку, ни, тем более, в 30-ку развитых государств мира. Единственное, что удалось – растратить имевшиеся ценности и ресурсы. В том числе и духовные, нравственные, интеллектуальные.
Казахам, с тех пор как они стали частью советского, многонационального сообщества внушали, что они народ в возможности, а не в реале. В советское время у нас, в качестве протестного, фигурировало историческое сознание. В этом направлении вроде бы произошел грандиозный прорыв. Наши писатели в качестве «архэ» казахов не ограничивались 15 веком, самое малое мы начинали свою историю с 7 в. до н.э., восхищались Тоньюкуком, вместе с Бабуром завоевывали Индию, вместе с Акпаром устраивали религиозные диспуты, короче, производили себя от кого угодно и с каких угодно времен, но только не с эпохи Казахского ханства.

Продолжить чтение

Дорожайший Боря,
В этот обычный с виду день я особым образом расположён к сантиментам, ибо ты
всегда был ближе всех ко мне в любом плане, ты всегда был самым первым моим читателем, посему все мои работы со словом (а этим я наперёд определяю свою профессию) я могу посвятить тебе; и в день твоего рождения, то есть сегодня, я дарю тебе на память одну из интересных работ и притом желаю, чтоб ты не изменял своей дружбе впредь, если я действительно её достоин.
Ты знаешь, я должен вскорости сделать публикацию своей книги стихов «Мифологема и другие монодии» ― позволю себе выпустить её с надписью на титуле:

Посвящается Акмуллаеву А.
Роджер Уотерс, “Грандчестерский дол”
Свободный подстрочный перевод с англ.― И.Полуяхтов
1. Взор уходит в окно из тьмы ― там
владенье другого.
В далёком небе трудно прокричать,
Встающему утру над этой долиной – у него
Столь нежный звук.
Под этим тревожным восторгом разлилась
лишь тишина(…)

2. Ящерица юркая, мохнатый крот, лис
Ползут.
(Они) роют, быстро роют – чтоб посмотреться
в воду.
Словно дерево буддийское, реки растеклись –
скользят по земле,
Пройдя эти лабиринты – они вливаются в море.

3. И ленивые воды всюду тут (на долине)
рассекают дол.
Воды те перетекают из конца в конец –
затем уходят в грунт.
В полдень на волнах их солнца глаз плывёт,
Откричав, день уплывёт – воды обретают
лунный цвет.
2. (…-повтор. — …)
3. (… — повтор. — …)
___________________

Продолжить чтение

На пороге становления подлинной независимости государства именно первичная метафизическая традиция концепта знака, символа, обнаруженная первоначально в «звуке без письма», «рисунке без живописи», может возродить традицию «живого народа», во всяком случае, позволит не потерять свою связь с прошлым духовным опытом своего народа, нарушенную когда-то по недомыслию, а возможно и специально. Именно первичная метафизическая традиция, которую необходимо «вспомнить» или возродить, воспроизведет целостное и ценностное универсальное качество этноса, всеобщий (национальный) дух которого гармонично воссоединится с абсолютным духом Универсума (Тенгри), открыв эру подлинного процветания страны. Вот почему так важно вспомнить самые ранние мировоззренческие системы казахов, их предков. Вот почему так важно соединить нить исторической преемственности этих мировоззренческих систем, воссоздав национальный путь казахов от самых ранних этапов его начала до самых последних, современных этапов, ярко выразив перспективу будущего. Представление единой цепи истории казахов как истории их этнического сознания и самосознания, а не как просто истории событий или истории предметов материальной культуры – важнейшая политическая задача, справиться с которой можно, лишь осуществив метафизический, философский синтез их воззрений от первобытности до современности.
Поэтому, во-первых, мы будем говорить не об истории казахской философии в том его историцистском понимании, которое довлеет с советских времен, с перечислением имен и дат, основных идей и достижений, с временными разрывами и т.д. Во-вторых, будем говорить не о собственно казахской философии, хотя нет особых препятствий говорить о казахской философии – дело пока не в названии, а будем говорить об истории мысли, смены ее характера и предмета у тех поколений наших предков, которых в разные исторические периоды называли по-разному. И если их объединить по принципу отношения человек – природа, человек – общество, то их в целом можно и нужно определить кочевниками-номадами, а их философию – номадической, как по форме, так и по содержанию. Но, как минимум, мы должны говорить о трех поколениях предков, поколениях метафизических, а не возрастных. О чем собственно догадался Жиль Делёз.

Продолжить чтение

Вопрос о генезисе этнонима «монгол» непрост, хотя, казалось бы, в российской традиции монголоведения существует устоявшийся ответ, который широко распространился в научном мире и мало подвергается сомнению в силу ряда причин как научного, так и идеологического характера. Ответ этот сводится к тому, что монголы пришли в верховья Онона и Керулена (откуда берет начало Монгольская империя Чингисхана) из северо-западных районов Маньчжурии. Это «табия». Российский востоковед Е.И. Кычанов пишет: «Монголы под именем «мэнъу», «мэнва» упоминаются в старой и новой историях династии Тан среди шивэй» [1, с. 202]. Сразу возникает вопрос: если среди древних тунгусских племен шивэй (VI-XII вв.), которые жили севернее киданей и чжурчжэней, были народы под именем мэнъу и мэнва, то почему их называют монголами, а не мэнъу и мэнва, что было бы логичнее и честнее? Когда они вообще стали именоваться монголами?
На основании географических маркеров, упоминаемых в китайских текстах, считается, что предположительным местом обитания мэнъу (мэнва) шивэй является либо район к югу от среднего течения р. Амур западнее от впадения в него р. Сунгари и восточнее Малого Хингана, либо зона вдоль южного берега нижнего течения р. Аргунь и верхнего течения Амура [2, с. 138-139].
Установлено, что именно в китайском источнике «Цзю Тан шу» («Старая история династии Тан», составлена в 945 г.) впервые упоминается название «монгол» [3, с. 89]. Но глянем в источник (в переводе на русский язык): «Севернее больших гор есть племя больших шивэй. Это племя живет около реки Ванцзянхэ. Истоки этой реки на северо-восточных границах владений тюрков, у озера Цзюйлунь. Отсюда, извиваясь, она течет на восток и протекает через границы западных шивэй, далее она течет снова на восток через границы больших шивэй, еще далее на востоке она протекает к северу от мэнъу шивэй [шивэй-монголов]… Затем она течет еще далее на восток и впадает в море» [4, цз. 219, с. 1671].
Важно отметить, что в исходном тексте «Цзю Тан шу» нет слова «монгол» – его добавляет в квадратных скобках переводчик, который в наше время уже знает, что мэнъу шивей надо называть монголами: прием, широко используемый переводчиками и интерпретаторами в дальнейшем. В итоге сегодня считается, что в «Цзю Тан шу» название «монгол» встречается в форме «мэн» среди шивэй, а в «Синь Тан шу» («Новая история династии Тан», составлена в 1045-60 гг.) – в форме «мэн-ва бу» (племя мэн-ва) [3, с. 89].

Продолжить чтение

На сегодняшний день Дюсебек Накипов – один из самых крупных и творчески успешных личностей в современной культуре Казахстана. Масштаб и многоплановость его творчества привлекли внимание авторитетных критиков, исследователей.(1.с. 122-127)
В эстетике Д. Накипова (об эстетике здесь говорится в смысле литературной техники, на самом деле постмодернистское мышление писателя эксплуатирует интенции десакрализации, демистификации традиционных ценностей – А.Ж.) главенствует стихия текста, часто радикально измененного, синтаксически трансформированного. Как известно, в эстетике реализма внутренним двигателем сюжета является систематика развития характера. Модернизм уже отказался от этого принципа, предложив иную структурную парадигму – целостность образуется не движением характера, а авторской моделью мироздания, при этом нередко такой моделью выступал даже декаданс, распад интравертного начала. Постмодерн пошел дальше. В эстетике постмодерна на первый план структурных и ментальных стратификаций выходит текст. Философ Нуржанов Б. пишет по этому поводу: «Понятие «текста» (и производные от него понятия «контекста», «интертекстуальности», «гипертекста») становится центральным понятием постмодернизма и постмодернистской эстетики. Семиотические принципы текстуального анализа становятся доминирующей методологией постмодернизма. Искусство в этой перспективе рассматривается как одна из форм дискурса, имеющего свои правила, свою грамматику и синтаксис, свою систему означений (сигнификации), свои скрытые допущения и предпосылки» (2. с.34)

Продолжить чтение

С тех пор, как пал атеистический режим Советского Союза, а входившие в его состав республики обрели независимость, в Центральную Азию вернулась традиция паломничеств (зийаратов) на святые места, называемые здесь мазарами. Данная традиция никогда не прерывалась полностью, но в советские времена посещение мазаров, а тем более отправление на них религиозно-магических обрядов, было затруднительно, а порой и невозможно. Старожилы рассказывают, что к знаменитому мавзолею Арыстан-баба в Отрарском районе Южно-Казахстанской области паломники приходили вечером, и, чтобы не попасться милиционерам, быстро добегали до стен усыпальницы, прикасались к ним и тут же прятались в заросли.

Феномен мазаров занимает значительное место в тюркской народной культуре. Он широко распространен в современных Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане, Таджикистане и Туркмении. Мазары связывают современное состояние культуры с древностью, вбирая в себя ее исламский и доисламский слои и затрагивая самые разные сферы — от народной медицины до сказительства. Этнографы делят мазары на рукотворные (чаще всего это могилы святых) и нерукотворные (пещеры, родники, озера, валуны и т. д.). Исследователь из Кыргызстана, возглавляющая Центр «Айгине» Г. Айтпаева отмечает, что мазары способствуют «бесконфликтному сосуществованию разных культур и религий», синтезируют «экологию природы и души» [1, с. 131], пробуждают и активизируют экзистенциальные чувства человека [1, с. 136]. К схожим выводам приходят и другие ученые, изучающие священных мест и связанную с ними обрядовую практику, к примеру, О. В. Горшунова и В. Л. Огудин . О мазарах в разное время писали также этнографы Г. П. Снесарев, В. Н. Басилов, О. А. Сухарева, Л. А. Чвырь.

Продолжить чтение

Где в казахской степи закипает весна
и тускнеет межа непогоды,
Горизонт зажигает вновь взблеск табуна,
как петроглиф бессмертья народа.
Да, желающий ведать, знак воли – таков…
Табуну в бесконечности тесно!
Аргамаки горят, как знаменья веков,
и звучат, как стихи или песни.
Сколько всякий из них бездорожьем промчал?
И не нужно свободным дороги!
Сей табун, словно память, – к печали печаль,
плач к плачу и тревога к тревоге…
Не готовьте, джигиты, арканов пока –
пусть промчатся и росстаней между
в небеса скакуны Золотого Арка:
эти кони – мечты и надежды.
Сей табун – словно вскрик! Пусть минует погост –
пусть порадует умерших то бишь…
Пусть под ним задрожит и калиновый мост.
Это – совесть аулов и стойбищ!
Мчат гнедые, буланые – нет им конца.
И до Альфа Центавра достанут!
Это – радость души. Это – радость лица.
Это – вечная суть Казахстана.
В Украине мне слышатся ноты копыт:
ничего не забыто, не продано.
Может быть, потому моё сердце не спит?
Мчат пегасы от Родины – к Родине.
Пока будут лететь они в чистую синь,
не изведать и нам пораженья:
каждый в наших народах – непуганый сын
воли, ветра, порыва, движенья.
Слава Богу, на свете достаточно нас
да и наша тут правда в законе.
Пусть звучат, пусть зовут нас Абай и Тарас,
и сквозь Вечность летят наши кони!

Продолжить чтение

Я не могу смотреть вниз, в глубину улиц: облака, цепляющиеся за серые этажи где-то в сумрачной бетонной щели, пугают меня. И к недостижимости вершин зданий я тоже не могу привыкнуть. На всех уровнях бездна и облака. Вниз и вверх одинаково страшно смотреть. Тем более что я не знаю, откуда вырос и куда врос город. Эту грозную неизвестность я переживаю так, словно живу в кошмарном мире, в котором законы физики не совпадают с законами моего мышления. Психиатр мне сказал, что моя проблема в том, что я сравниваю этот единственный — нормальный, вполне надежный бетонный мир с каким-то другим, быть может, увиденным во сне. И добавил, сквозь искусное колечко дыма: к чему так доверять снам? Вообще, с чего я взял, что мой внутренний мир и этот внешний — он длинно дунул дымом — должны быть согласованы между собой? Должны, сказал я убежденно, хотя сам удивился своему тону.
Его слова о снах задели меня. В том-то и дело, что как раз этот бетонный город я когда-то увидел во сне. А жил я совсем в других условиях — точно не помню, но помню желтоватый лучистый свет — свет счастья. Из-за какой-то
ошибки получилось так, что я попал внутрь своего кошмарного сна. Кошмар стал реальностью. Но как отсюда выбраться? Как я мечтал, чтобы меня для начала кто-то понял, хотя бы этот психиатр, у которого глаза пластмассовые.
Нет, он мне логично возразил, дескать, немало сейчас тех, кто недоволен действительноcтью. Можно пройти курс лечения — то есть пролежать две недели между двумя плитами; можно оставить все как есть и терпеть; можно
выпрыгнуть из окна. Вы что предпочитаете? — спросил он и улыбнулся, открыв черное помещение рта с черным языком и тоннелем горла, ведущим куда-то в пропасть нутра.
— А что там внизу? — спросил я, умоляющим голосом. — Это знание облегчило бы мне выбор.
— Не знаю. С нашего уровня, где мы сидим в данный бетонный момент, я спустился однажды на четыреста этажей вниз, и тоже, как вы, посмотрел вниз из окна, но увидел опять же тень между стен, точки окон и маленькие облака. Я
сам, торчащий из стены, напоминал, наверное, крошечную папиллому в бездонном влагалище. Вообще, — продолжил он, — вам не кажется, что ваше нездоровье это эгоизм? Вам стало скучно изнурять себя страхами, и вы решили
поиграть в этот страх со мной, со специалистом. Так? — он сощурил свои безресничные глаза.

Продолжить чтение

Ерлі зайыпты ақындар Сергей және Татьна Дзюбалардың кітаптары бір мұқаба астында шықса да, әр басқа.Бұл авторлар бірнеше онжылдықтар бойы бірге шығады, өйткені, олар өздерінің поэзияларын әлемдік тілдерге және өзге ұлттық тілдерге аудару жобасына қатысуда. Бұл өздері ойлап тапқан жоба сондай сәтті боп шығып, олар осы уақытқа дейін бұл мәселеде бірінші орында тұр. Номадтардағы бұл конфигурацияны француз философы Жиль Делёз 1+1 деп атаған және тек осындай көбейтілімдерде ғана өзіңнің жекетұлғалық ерекшеліктеріңді сақтап қалуға болады деп есептеген. Іс жүзінде, олар тек кітап шығарған кезде ғана бірігеді, ал былайынша, әркім өз тірлігімен айналысуда. 2014 жылы олардың қазақ және орыс тіліндегі «Махаббаттың соңғы көші» деген өлеңдер жинағы шықты. Украин ақындарын қазақ тіліне өзім тәржімәлаған едім.
Сонымен, олар арасындағы айырмашылықтар қандай? Меніңше, егер Сергейде жалпы адамзаттық бастау басым болса, Татьянада ұлттық сарын басым,алайда, кейбір қосымшалармен. Бұлар 90-шы жылдары біраз есейіп қалған буын, соған қарамастан, олар аспаннан түскендей болған өзгерістерді, яғни, Қайта Құруды, Одақтың күйреуін, суверенитеттер салтанатын, жабайы болса да, әйтеуір, нарық, енді өз қалағаныңды оқуға және көруге болатын болды. Әсіресе осы соңғы жағдай, немесе жаһандану рухы, сезіну көкжиегін шексіз кеңейтті, және осы рух Татьянада да, Сергейде де бар.
Беймаманның балладасы деген өлеңінде Сергей былай жазады:
Философ жаны – музыка сынды адал және қол жеткізгісіз.
Мен Тәңіріні сүйемін және оның бар екенін сеземін.
Тіпті, шектен тыс толған троллейбуста да.
Және сондықтан шіркеуге сирек барамын.
Әсіресе, мейрамдарда. Өйткені онда – бос былық.
Сезесіз бе, мұнда философқа табыну да, Құдайды алдын ала сезіну де, және осы ұғымның құнын төмендететіндермен ішкі келіспеушілік те бар. Және осының бәрін мен 90-шы жылдар интеллигенциясының басымдықтары дер едім!
Көзім күздей, шекемді де қар басқан,
Бірақ әлі жазды аңсайм серідей
Сізді сүйю күнә дейді, сүймеу ше,
Сүйгесін де сүйю керек перідей.

Аяулы күз, күнәһарлау бұл пенде
Өтіріктен қартайғандай болады.
Тек ғарышқа мәңгі жастық жарасқан
Жұлдыз сыры және басқа мол ағын.

Продолжить чтение