Сообщения от Редакция ТАМЫР

У всех современных народов есть ещё ог-
ромные сферы непубликуемой речи, кото-
рые с точки зрения литературно-разговор-
ного языка, воспитанного на нормах и то-
чках зрения языка книжного, признаются
как бы несуществующими.
М. М. Бахтин [1]

Речь идет о словах всем (или почти всем)
известных и, несмотря на это, окружённых
покровом запретности, таинственности.
Мы знаем их, но мы почти ничего не
знаем о них. И наше незнание порождает
очень много мифов.
Л. Д. Захарова [2]

В составе обсценных феноменов безусловный приоритет принадлежит обсценной лексике. Эта истина распространяется как на неспецифицированные, так и на специфицированные модусы функционирования обсценного [3]. В этой связи обсценная лексика заслуживает специального эксплицитного – притом не только лингвистичес-кого, но и в первую очередь, культурфилософского – исследования. И хотя в данном отношении уже кое-что достигнуто, проблему пока нельзя считать разрешённой. В данной статье предпринимается попытка внести скромную лепту в её решение.
Но прежде всего предупредим, что, во-первых, до поры до времени (конкретнее – до четвёртого параграфа настоящей статьи при цитировании тех ли иных текстов мы не станем всякий раз оговаривать и акцентировать своё
несогласие с отождествлением обсценной лексики как таковой с инвективой, матом, матерщиной, матерной бранью, непристойными ругательствами и т.п. Аргументация данного несогласия будет представлена в указанном параграфе. Во-вторых, анализ будет вестись на материале славянской (более узко: русской) языковой действительности.

Продолжить чтение

(…) Воспроизведение подразумевает постоянство фиксированной точки зрения, внешней по отношению к воспроизведенному: смотреть на поток, находясь на берегу. Но следовать – это совершенно иное, чем идеал воспроизводства. Не лучше, а другое. Следовать вынуждены, когда исследуют «сингулярности» материи или, скорее, материала, а не открывают форму; когда избегают силы притяжения, чтобы войти в скоростное поле; когда перестают созерцать течение ламинарного потока в определенном направлении и увлекаются турбулентным потоком; когда втягиваются в непрерывную вариацию переменных, вместо извлечения из нее констант и т.д. И это совсем иной смысл Земли: согласно законной модели мы постоянно ре-территориализуемся вокруг одной точки зрения, в одной области, в соответствии с совокупностью константных отношений; но согласно блуждающей модели конституирует и растягивает саму территорию процесс детерриториализации. «Иди к своему первому растению и там внимательно наблюдай, как стекает вода ручьями с этого места. Дождь должен был перенести семена далеко. Следуй за руслом, которое прорыла вода, так ты поймешь направление потока. В этом направлении ищи растение, которое оказывается самым удаленным от твоего. Все те, которые проросли между этими двумя, твои. Позднее (…) ты сможешь увеличить твою территорию».32 Есть странствующие, блуждающие науки, которые состоят в следовании потоку в поле векторов, где сингулярности распределяются так же как «случайности» (проблемы). Например: почему первобытная металлургия неизбежно была бродячей наукой, которая придавала кузнецам почти кочевой статус?

Продолжить чтение

В гл. 38 своей «Космографии» , включенной в коллекцию Geographi Latini Minores, изданную А. Райзом (Heilbronn, 1872), латинский географ Юлий Гонорий (5 в. н.э.) поместил список народов «Северного Океана». В действительности их имена — насколько, разумеется, они поддаются идентификации, относятся к землям, находящимся к востоку от Скифии. Второе имя из списка Borysthenes gens (борисфенитов) не вызывает особых сомнений. Помпоний Мела 2,6 и Плиний nat. 4,82 поясняют, что это название племени. Гонорий в гл. А 6 вновь помещает аналогичный список, однако теперь как названия населенных пунктов (oppida) — за исключением Borysthenes, хотя под Borysthenes и Плиний, и Мартиан Капелла 6,663 упоминают именно oppidum. Они не считали, что это название gens (народа). В гл. А 13 у Гонория перечисляет народы «Восточного океана». Здесь снова упоминаются эти имена. Впрочем, данный список, несомненно, отражает другие источники и поэтому сложно определить, какое из имен в нем соответствует Borysthenes. Похоже, в одних источниках подобные списки писали в линейку, а в других – столбцом и в результате первоначальный порядок при переписке нарушался. Возможно также, при составлении подобных списков, пользовались картами.
В гл. 13 Cosmographia Anonimi (6 в. н.э.), входящей в ту же коллекцию, имена племен Oceanus Orientalis перемешаны и пестрят ошибками переписчиков.
Неизвестный составитель начинает свой список во множественном числе винительного падежа: Persas, Grecos, Anthrophagos, Isauros (персов, греков, антрофагов, изавров), но впоследствии он переходит на множественное число именительного падежа.

Продолжить чтение

Чтобы прочитать или скачать статью пройдите по ссылке ниже:

*сканировать и выложить пдф*

Тамыр №1 (17) 2006

В номере
Пульс перемен
Ауэзхан Кодар. Современное искусство как конец секрета: взгляд из Центральной Азии

Гендер и мы
Александр Хамидов. Феномен непристойного. Статья 4. (до стр.22)
Жанат Баймухаметов. Пол и цивилизация-3

Культурное наследие
Мартин Хайдеггер. Конец философии
Эзра Паунд в переводе И. Полуяхтова
Берик Джилкибаев. Айтыс Биржана и Сары

Культурология
Валерий Мерлин. Эпителий Родины
Лариса Турарбекова. Методологические проблемы номадологии в современной философии
Жанат Баймухаметов. Бишкекская «Трансформация» как репрезентация сакрального пространства

Қазіргі қазақ
Әуезхан Қодар. Жоқ Ару

В наше время все старые связи разорваны, а новые возникают как точечные импульсы. Это время не столько целостной картины мира, сколько ярких фрагментов. Однако бесполезно пытаться сделать из фрагмента целое.
Ныне нет даже деления на художника и его творение. Художник и есть творение. Ныне время бесконечно существующих существительных. Глаголы и прилагательные ничего не значат.
Наше время — время безысходности. Сколько времени нас пугали явлением конца света. Но он оказался не таким уж страшным, будничным, — он оказался не концом света, не светопредставлением, а «свето-представлением». Ныне нет даже разделения дня и ночи. День и ночь мы залиты светом, и неважно, какого он происхождения — естественного или искусственного. Этого разделения теперь не существует. Наше время — не конец света, а конец секрета, — это грандиозное открытие, сделанное некогда Бодрияром.
Трудно переоценить это открытие. Секрет — основа всего, основа традиции, религии, культуры. Древние засекречивали знание, и оно становилось сакральным. Феномен сакрального проистекает из культа исключительности. Неудивительно, что с ним появляются посвященные и непосвященные, правые и неправые, полноценные и неполноценный, свои и чужие, избранные и неизбранные.

Продолжить чтение

У всех современных народов есть ещё огромные сферы
непубликуемой речи, которые с точки зрения литературно-разговорного языка,
воспитанного на нормах и точках зрения языка книжного,
признаются как бы несуществующими.
М. М. Бахтин [1]

Речь идет о словах всем (или почти всем) известных и, несмотря на это, окружённых покровом запретности, таинственности. Мы знаем их, но мы почти ничего не знаем о них. И наше незнание порождает очень много мифов.
Л. Д. Захарова [2]

В составе обсценных феноменов безусловный приоритет принадлежит обсценной лексике. Эта истина распространяется как на неспецифицированные, так и на специфицированные модусы функционирования обсценного [3]. В этой связи обсценная лексика заслуживает специального эксплицитного – притом не только лингвистичес-кого, но и в первую очередь, культурфилософского – исследования. И хотя в данном отношении уже кое-что достигнуто, проблему пока нельзя считать разрешённой. В данной статье предпринимается попытка внести скромную лепту в её решение.
Но прежде всего предупредим, что, во-первых, до поры до времени (конкретнее – до четвёртого параграфа настоящей статьи при цитировании тех ли иных текстов мы не станем всякий раз оговаривать и акцентировать своё
несогласие с отождествлением обсценной лексики как таковой с инвективой, матом, матерщиной, матерной бранью, непристойными ругательствами и т.п. Аргументация данного несогласия будет представлена в указанном параграфе. Во-вторых, анализ будет вестись на материале славянской (более узко: русской) языковой действительности.

Продолжить чтение

Воля к диалогу сменила волю к истине. Этот эпистемологический или в более широком смысле мировоззренческий переворот, имевший место в конце прошлого тысячелетия, объясняется тем немаловажным обстоятельством, что прагматика нашей жизни фактически вытеснила диалог как возможность реализации открытого характера человеческого здесь-бытия на маргиналии культуры, так, что диалог как непременный атрибут всякой жизнеспособной культуры стал в принципе невозможен. Вести его практически не с кем. Однако нужда в диалоге как некоем спасительном средстве лишь возрастает с каждым днем, нужда в том, что было еще в недавнее время утрачено, нужда в том, чего на самом деле больше нет.

Продолжить чтение

Заглавие называет попытку осмысления, упорствующего в вопрошании. Вопросы — это пути к ответу; Уж коли им выпало случиться, они должны бы состоять не в каком-то высказывании о некоем положении вещей, а в преобразовании мышления.
Этот текст принадлежит большей взаимосвязи. Это не раз с 1930 года предпринимаемая попытка более изначально оформить постановку вопроса «Бытия и времени». Это значит: подвергнуть имманентной критике установку вопроса в «Бытии и времени». Тем самым, становится отчетливым, насколько необходимо и постоянно принадлежит мышлению критический вопрос, который должен быть делом мышления. Соответственно с этим должно измениться заглавие задачи «Бытия и времени».
Мы спрашиваем:
1. Насколько в нашу эпоху философия вступила в свой конец?
2. Какая задача остается за мышлением в конце философии?

Продолжить чтение

Эзра Паунд в переводе И. Полуяхтова

ЛОГОПОЭЙЯ ЭЗРЫ ПАУНДА

For Ezra Pound
il miglior fabbro
– это самое посвящение Т. С. Элиот предпослал окончательному, «паундовскому» варианту своей The Waste Land; с 1922 года именно этот вариант поэмы «Земля Бесплодная» вышел в модернистский свет. Эзра Паунд, редактируя стихи начинающего Элиота, расслышал его истинную музыку… и авторское Посвящение поэмы – For Ezra Pound – говорит о признательности единственному поверенному редактору «плохих и хороший» разрозненных и черновых набросков, Эзре Паунду, выдающемуся мастеру, изначально владеющему рядом поэтических языков, в том числе китайским, и любым романским: провансальским, итальянским… Т. С. Элиот одаривает Паунда эпитетом, которым Данте одарил трубадура Арнальда Даньеля в «Чистилище» – в стихе: Dante, Purgatorio, Canto XXVI, 117: il miglior fabbro – «Получше был ковач родного слова» (в переводе М. Лозинского, или у А. Илюшина):
О брат, – сказал он, – как знаток крупнейший
Признай: тот дух, – и показал рукой, –
Родного слова был кузнец сильнейший.

Продолжить чтение